Мой отец - Фидель Кастро

Чтобы люди не слишком явно выражали свое недовольство, Фидель решил отвлечь их внимание от печальных событий, введя моду на коллективные обеды. Это было что-то наподобие славянского обычая под названием селянка, когда люди после совместного труда в общем котле готовили блюдо, состоявшее из всевозможных ингредиентов, то есть из всех тех продуктов, которые принесли работники. Так получалась селянка, которая позднее превратилась в солянку. Вклад каждого кубинца в латиноамериканскую солянку был невероятно скромным: картофелина, перышко лука, долька чеснока… За организацию таких "пиршеств" отвечал Комитет защиты революции. В качестве дополнительного питания кубинцы получали витамины, которые им приносили прямо на дом.

А чтобы люди не упивались отчаянием, им было предложено разводить у себя кур.

— Империализм разрушил нашу национальную традицию разведения домашней птицы. Каждый житель Кубы получит трех цыплят под свою полную ответственность. Что касается продуктов питания, их государство не имеет возможности поставлять.

Люди принялись за разведение кур. Кормили домашнюю птицу измельченной и высушенной на солнце кожурой от грейпфрутов. А кубинские дети обедали водой и грязноватым сахаром, бродившим в банках и не привлекавшим внимание даже непривередливых тараканов.

Цыплята росли как домашние животные. Дети давали им имена и играли с ними. Когда цыплята превращались в кур, их порой было трудно убивать и есть. Уж слишком к ним привязывались.

После кур в Гавану прибыли свиньи и козы. Козы облюбовали газоны на пятой авеню, а свиньи оккупировали дворы. Чтобы избежать жалоб со стороны соседей, счастливые владельцы коз и свиней вводили своей живности снотворное. А наиболее практичные и наименее чувствительные хозяева перерезали животным голосовые связки.

Моя Гавана стала меняться на глазах. В воздухе витали новые запахи, не свойственные городу вообще; среди них преобладал запах навоза. Все это сильно напоминало мне далекие годы моего детства, когда, проходя мимо общежития будущих макаренко, Тата отводила меня подальше от окон, чтобы на голову не свалилась использованная гигиеническая салфетка. А какими звуками наполнилась Гавана! Козлиное блеяние, куриное кудахтанье, поросячий визг — все это можно было услышать, не уезжая в деревню. И в этот пронзительный хор довольно органично вплетались резкие голоса королев продовольственных карточек:

— Привезли мясной паштет! Сегодня отпущу первые сто номеров из первой группы!

— Привезли хлеб из бониато!

Стограммовые булочки из бониато были съедобны первые два дня. На третий день ими можно было отравиться.

Так называемый мясной паштет представлял собой отвратительную мешанину из сои, хрящей и кукурузной муки. Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь из славных защитников кубинского режима как-нибудь отведал блюда, обязанные своим появлением на свет нищете: вареную банановую кожуру, хлеб из бониато. А жареных слизняков никто не пробовал? А рагу из кошки?

Люди выгуливали своих кур на поводках, словно собак, чтобы защитить их от прожорливых кошек. А кошачье мясо высоко котировалось на черном рынке.

В довершение всех несчастий, началась эпидемия неврита, из-за которого тысячи кубинцев лишились зрения И хоть Фидель настойчиво внушал своим соотечественникам, что вирус был новым подарком империализма, истинная причина этого несчастья скрывалась в недрах бактериологической лаборатории министерства Вооруженных Сил, где холили и лелеяли болезни, необходимые для крепкого политического здоровья кубинцев, которых сейчас просто отравили таллием, содержащимся в самодельных гербицидах и пестицидах.

Но, несмотря на все это, крестьянам по-прежнему запрещали свободно продавать выращенные овощи и фрукты, и они гнили, потому что государство не обеспечивало своевременного вывоза сельскохозяйственной продукции с полей.

И тогда люди повернулись лицом к Богу. Религиозный беспорядок усилился, когда Фидель сменил лозунг "Родина или смерть" на лозунг "Социализм или смерть". А поскольку Команданте всегда все предвидел, в данном случае беспорядок, то он своевременно организовал бригады быстрого реагирования, которые разгоняли дубинками участников религиозных демонстраций. Потом Фидель стал собирать молодежь вокруг огромных костров для проведения культурно-патриотических мероприятий. Греться у костра в тропическом климате, где на асфальте запросто можно жарить цыплят, — это было невероятно оригинально.

Таков был этот безумный, безумный и очень грустный мир унизительного сюрреализма.

* * *

В одну из ночей того странного и страшного времени меня позвала мать:

— Спустись вниз. На улице тебя ждет человек, которого ты очень любишь.

Это был Эсекьель ле Курандеро. Вдали от людских глаз, на маленькой улочке я что было сил сжала его в своих объятиях.

— Почему ты так неожиданно исчез? Что произошло?

— Это длинная история…

Эсекьель не захотел мне рассказывать о случившемся сразу. Он пригласил меня на ферму, которую ему выделили для возобновления исследований.