Мои печали и мечты

КУЛИЧЕНКО. Вас не поймешь. То надо познакомиться, то Нина позвала. Дурите мне мозги, как всегда. (Подходит ближе к жене; негромко, оглядываясь на комнату дочери). И не нравится мне этот Матвей. Откуда у него в двадцать шесть лет такая машина и собственная квартира? Чем он занимается? А мама всего-навсего кто? Учительница.

НАТАЛЬЯ. Ты хоть чем-нибудь бываешь доволен? Хоть иногда? У молодого человека свой бизнес, дело, он стоит на ногах, а тебе не нравится! Что тебе не нравится?

КУЛИЧЕНКО. Он наглый. Он подомнет Нину под себя.

НАТАЛЬЯ. Смотря как подмять.

КУЛИЧЕНКО. Это намек? Мадам, я вас спрашиваю?

НАТАЛЬЯ. Единственное — рановато ей. Двадцать лет всего.

КУЛИЧЕНКО. Я учителей с детства ненавижу. Ехидные и нервные люди. Потому что в школе одни бабы. Школу погубили женщины.

НАТАЛЬЯ. А страну мужчины. А нервы — в коллективе работают, от коллектива всегда нервы. Это ты засел, как рак-отшельник, в кабинете своем, дергаешь зубы, никто тебя не психует. А я администратор, я по сто человек за день принимаю, как я вообще нормальная еще?

КУЛИЧЕНКО. Я не дергаю, а лечу.

Шум за окном усиливается.

(Опять подходит к окну, приоткрывает штору, смотрит в щелку). Главврач наш, Шишкарев, в Черногории домик купил. С видом на озеро. И правильно сделал. Тут жить просто уже опасно.

НАТАЛЬЯ. Если человек ведет себя адекватно, если у него голова на плечах, он везде прожить может.

КУЛИЧЕНКО. У меня-то голова, а у них что, вот вопрос.

Звонок в дверь.

НИНА (голос). Я открою! (Наскоро оглядывая себя, выходит из своей комнаты, идет к прихожей).

НИНА (отцу, на ходу). Ты в таком виде будешь?

КУЛИЧЕНКО. Костюм, что ли, надеть? Я дома.

НАТАЛЬЯ. Ага, ты бы еще в трусы вырядился!

Куличенко поспешно идет в спальню. Слышатся голоса из прихожей.

МАТВЕЙ. Привет.

НИНА. Здравствуйте, Алевтина Сергеевна, давайте повешу. Холодно там?

МАТВЕЙ. Нормально. Где мои тапочки?

МИХАЕВА. У тебя тут уже свои есть?

МАТВЕЙ. У меня везде свои есть.

НИНЫ. В каком смысле?

МАТВЕЙ. Да шучу я.

Наталья снимает фартук, оглядывает стол. Входят Нина, Матвей, Михаева. Гости в домашних шлепанцах.

МИХАЕВА. Здравствуйте, с наступающим!

НАТАЛЬЯ. С наступающим, проходите. Зачем вы разулись, там же чисто на улице, снег!

МАТВЕЙ. Одна грязь уже, а не снег. Еле пробились, везде «космонавты» с дубинками.

НАТАЛЬЯ. Какие космонавты?

МАТВЕЙ. Которые толпу разгоняют. У них вот это вот (овально обводит руками лицо) на скафандр похоже, поэтому космонавтами называют.

НАТАЛЬЯ (подходит к Михаевой, пожимает ей руку). Наталья Григорьевна. Можно Наталья для вас.

МИХАЕВА. Алевтина Сергеевна, можно тоже Алевтина. Хотя в школе привыкаешь, что по имени-отчеству. Я, когда в школе начинала работать, мне очень нравилось, сама еще сопля зеленая, извините, а меня уже…

Выходит Куличенко — в костюме с белой рубашкой и галстуком.

КУЛИЧЕНКО. Здравствуйте! (Подходит к Михаевой, целует руку). Наконец мы познакомились! Очень приятно!

МИХАЕВА. Зачем вы, я с улицы, руки не мыла еще… Ну вот, наконец мы… Михаева Алевтина Сергеевна.

КУЛИЧЕНКО. Куличенко Владислав Дмитриевич.

Тем временем Матвей и Нина идут в ее комнату.

МИХАЕВА. А вы куда это сразу? Матвей?

МАТВЕЙ. Мы тоже поздороваться хотим. Пять дней не виделись.

НАТАЛЬЯ. Извините, у меня утка там готовится.

МИХАЕВА. А я перестала утку брать на Новый год. Какие-то сухие все пошли утки, тощие. Индейка лучше.

НАТАЛЬЯ. Ну, это как приготовить.

МИХАЕВА. Тогда поучусь. Можно?

НАТАЛЬЯ. Да пожалуйста! Хотя я тоже кулинарка та еще!