Мой Пилигрим

— Глаза разуй, я и так прекрасна. Не, а, правда, откуда кто-то такие подробности знает? Слушай, но не буквально же черный колдун объявление на столбах развесил «ищу сирот для ритуала»?

— Не буквально. Но есть свидетели, что черная зловещая фигура на исход второй ночи зашла в один из домиков для слуг, а утром хватились — паренек и его сестра исчезли… И не сбежали — все вещи на месте. Нашел, демон, что искал, и похитил.

— Имена их знаешь?

Я нахмурилась, вспомнив об Ульрихе и Вере, но как-то… Всерьез думать, что «зловещая фигура» это Грим, а «двое слуг» это мои знакомые, которые, по совпадению, действительно сироты… Не, вранье! Может, кто-то и видел настоящего Грима, но тот уж точно искал Тень, если искал!

— Не знаю. — Арту покачал головой.

— Лови пакет. И спасибо за разговор.

Переплатила, конечно, — слишком щедро за испорченное сплетнями настроение. Что все взъелись на Безымянного? Ведь никто ни разу не видел, как он лично кого-то душит или на куски рвет. Никто его за преступлением не застал. Никто кровавых рук не видел.

Если только Миша, но тот горазд приукрашивать — там у него еще и горящий череп был…

Аничка

Суббота, день, народу на улицах прилично, и трамваи забивались плотнее. Все хотели разобраться с делами поскорее, пока светло, все торопились съездить в магазины и лавки в Мирном и Сумеречном, навестить родных и друзей, если те жили в других районах. А я села на «единичку», устроилась на площадке позади вагона и покатила просто так. Домой не хотелось, гулять не хотелось. А транспорт не заставлял ноги трудиться, но давал ощущение потока. Три дня провела в рутине, и захотелось хотя бы иллюзии движения и событий.

Проклятье… мало того, что Арту настроение испортил, так еще и горожане болтали о разном — опять вроде как: то тут следы, то там, Слуги выбираются по ночам, и сам Безымянный шатается черным призраком. Раньше один могильщик был очевидец, а теперь таких свидетелей полные трамваи. Какого ляда?

Золотой прокатили с одной остановкой — выйти кому-то приспичило. А так обычно маршрут этот район пролетает. Посмотрела на ворота, вспомнив хромоного господина Шариза. Узнал он меня… даже по имени назвал. Ха! А уж не он ли был тем самым покупателем, из-за которого отец решил устроить аукцион!? Вот было бы совпадение!

Я никак не собиралась вспоминать прошлое. Но оно само взяло и стало лезть в голову, потому что думать о слухах неприятно, от говора вокруг затыкала уши, и даже мысль о Гриме не радовала — я была расстроена тем, что он так надолго пропал.

Отец был ювелиром. Хорошим, грамотным, умел угождать господам и был достаточно искусен в интригах и в своем ювелирном деле. Сына растил преемником. Жили не бедно. Их дом и мастерская стояли на одной из улиц в районе, а меня держали за краем города, в заповеднике. Личной земли не было, но отец оплачивал пристройку в доме, который хозяевам по причине старости уже много лет не был нужен. Я там и жила со своими няньками. Естественно, не было и уголка на территории, куда бы я не залезла — хоть можно там ходить, хоть запрещено. Естественно, я пролазила и в запертый большой дом, потому что там была огромная библиотека и я обожала чердак как убежище. И естественно, что никому не было до меня большого дела, жива-здорова и ладно. Брата я не видела почти никогда до своих двенадцати лет, а отец приезжал раз в четыре месяца. Дочь и дочь, больше обуза, чем радость.

— А на мать-то похожа, как две капли.

Вот и все, что он говорил, когда приводили на посмотреть. Спрашивал не у меня, а у нянек — как учусь, здорова ли, послушна? Училась я плохо, ленилась. Здорова была на зависть, не болела и росла крепкой. А с послушанием… Те, кто за мной смотрел, на этот счет врали много! А что им — за язык не поймают и не докажут! А я стояла такая вся девочка-скромница, глаза в пол. Конечно, самая послушная и кроткая из всех! И, едва отец уезжал, усвистывала куда подальше по своим интересным делам.

Это пока мне двенадцать не исполнилось…

И все. Фразу «А на мать-то похожа…» отец вдруг однажды не договорил и задумался. А вместо того, чтобы уехать одному, забрал меня в город, в Золотой район, в дом!

Во я дура была, если сейчас вспоминать… закрутилось, завертелось, я за месяц столько людей перевидала, сколько за жизнь не встречала, и всем нравилась — и слугам, и знакомым, что приходили в гости, и управляющим, и даже господам. Отец, когда нужно было ехать в чей-то дом, принять заказ на изделие или доставить уже готовый всегда брал меня с собой. Тогда я и стала часто слышать — жемчужинка… ах, жемчужинка…

Наивности во мне море было, ведрами черпай, а дна не увидишь — такая счастливая! Столько внимания! И ладно на всех посторонних, — отец и брат в семью приняли. Заботились, наряды покупали, за один стол с собой сажали, и я не сразу умом догонять стала, что как-то все разговоры к одному склоняются — жениха бы мне подыскать выгодного. Пристроить в брак с перспективой крепких семейных уз, породниться с счетоводами, например, или с…

А какая теперь разница?