Мои разные «я». Что такое субличности и как знание о них поможет проработать травмы и обрести внутреннюю целостность

• Необычное ощущение ясности и мудрости со спокойной уверенностью в том, что все нормально. «Появляется ощущение, что все хорошо, мир не холодный и безразличный, как утверждает наука… а милосердный. Неважно, какие у вас проблемы и как много вокруг насилия и несправедливости… все хорошо, мир прекрасен».

• Вибрирующая энергия проходит сквозь тело и приносит сильное удовольствие. «Это удовольствие без причины… оно просто есть и кажется естественным состоянием».

• Исчезает страх смерти, приходит понимание, что она лишь перевоплощение[50].

Нечто подобное я переживал во время медитации, а также под руководством специалиста по «Я»-управлению. Мэри Козимано в Университете Джонса Хопкинса, которая за двадцать лет провела почти четыреста сессий, пишет: «Полагаю, смысл истинного “Я” в любви»[51].

Какой вывод следует из того, что разные люди переживают одно и то же? Многие думают, что разговаривали с Богом, и считают опыт мистическим или духовным. Ученые же, например врач Алекс Ликерман, полагают, что это вид мозговой активности.

Описания опыта так схожи по простой причине: просветление не морок и не происки мистических или сверхъестественных сущностей, а нейробиология мозга… Все, что несет опыт пробуждения — от медитации до припадков и расширяющих сознание веществ, — дает идентичные измеримые изменения в мозге[52].

Менее материалистическое (и более оптимистичное) объяснение неврологических закономерностей заключается в том, что активные участки мозга способствуют доступу к «Я». С моей точки зрения, «Я» не просто состояние мозга, а духовная сущность внутри и вокруг нас, как поле, способная заглушить мыслящую часть. Надеюсь когда-нибудь провести исследование по достижению «Я» посредством IFC и посмотреть, какие участки мозга деактивируются.

Я бы назвал описанный опыт термином Кена Уилбера «пиковое переживание» в том смысле, что мы видим проблеск[53], который всегда с нами[54]. Просто обычно его не видно за частями и их бременем. Если считать «Я» Богом, то мы несомненно вступаем с ним в контакт.

Общие переживания, описанные Тейлором, удивительно похожи на восемь признаков «Я»: связанность и ясность (мы часть одного океана), спокойствие и уверенность (все хорошо), сострадание и храбрость (отсутствие страха смерти). Вероятно, остальное тоже было: любознательность как трепет перед переживанием и креативность в форме откровений, которые тоже часто упоминали.

Ральф Де Ла Роса предполагает, что с этим согласуется его версия буддизма: «Может показаться, что мы должны сами создавать открытость, свежесть, радость, веселье и покой, посещающие нас в такие моменты. Но с точки зрения буддизма все это заложено в нас изначально. Мучительно думать, что оно ждет нас внутри, пока мы ищем снаружи. К нему не нужно идти; оно откроется, как только мы закончим суету. Когда мы перестанем стремиться кем-то быть, это единственное, что останется»[55].

Часть III. «Я» в теле, «Я» в мире

Глава 9. Жизненные уроки и м-учитель

Мы пришли в этот мир, чтобы выучить важные жизненные уроки, и план этой работы заложен в нас от рождения. Каждый несет наследственное бремя семьи, культуры и много других, приобретенных по пути. Наш учебный план начинается со снятия бремени, далее следует важнейший урок — выяснение, кто мы на самом деле.

Для начала мы пойдем от обратного. Нам нужно найти крайние убеждения и эмоции частей, которые подсознательно управляют нашей жизнью, и убедиться, что они нам не принадлежат. Заодно мы познаем свое «Я» и научимся «Я»-управлению. Легко не будет.

Я не сразу осознал, что не никчемный и не жалкий. Так думали мои Изгнанники из-за методов воспитания моего отца. Много лет у меня все шло нормально, но подспудно не покидало ощущение, что я всех обманываю. Чтобы от него избавиться, я рвался к достижениям. В окружении людей я всегда был начеку, боясь, что они разоблачат настоящего меня. Это не закончилось даже с обретением «Я» посредством медитации.

Когда я уже занимался IFC, Изгнанники все еще нашептывали, что я жалкий неудачник, особенно когда не получал желаемого одобрения.

Как и все, кто охвачен жаждой достижений, я не работал с Изгнанниками, пока обстоятельства к этому не вынудили. Друзья из круга IFC-терапевтов подсказали, что Защитники мешают мне стать хорошим лидером. Признать это было трудно, но мне удалось. Я познакомился с мальчиком внутри себя, на которого отец накричал и сказал, что он «ни на что не годен», и снял с него бремя. Тогда я уже знал, что не такой уж бездарь, но мальчик оставался в неведении. Когда я вытащил его из прошлого и освободил от бремени, он тоже в этом убедился и очень обрадовался. И когда часть, толкавшая меня к достижениям, успокоилась, я смог наслаждаться жизнью и осознанием того, что не просто состоялся, но люблю и любим. Это знание дало мне мужество по сей день продвигать IFC, несмотря на скептичный прием.