Мой собственный Париж

Наш номер находился на втором этаже в паре шагов от лобби, хотя кому бы пришло в голову идти пешком, когда можно было скользить вверх и вниз на старинном позолоченном лифте-клетке с оператором в белоснежных перчатках. Особенно учитывая, что этот оператор был юн и, на мой вкус, безумно красив. Вдобавок я всегда любила старые черно-белые фильмы, а он выглядел как внебрачный сын Грегори Пека и Монтгомери Клифта.

И даже годы спустя его образ стоит передо мной. Высокий и долговязый, со светлой кожей и черными волосами и его родинкой на левой скуле. На нем была парадная военно-морская форма с латунными пуговицами, вкупе с погонами и беретом с элегантно вышитым названием отеля на передней стороне.

Когда мы входили в лифт и во время его движения вниз он всегда смотрел перед собой. Никогда не говорил ни слова. Ни разу не посмотрел в глаза никому из нас. Он всегда просто поднимал руку в перчатке и нажимал соответствующую кнопку на полированной латунной панели, которая, как я обнаружила во время второй поездки с ним, отражала его изображение, словно зеркало.

Я посмотрела на панель. Осознала, что вижу его отражение. А потом заметила, что он смотрит прямо на меня. Я мгновенно и окончательно влюбилась. Отчего мы влюбляемся, часто остается загадкой. И конечно, почему девочка из Манхэттена влюбилась в парижского мальчика-лифтера, остается загадкой и по сей день.

Для того чтобы чаще видеться с ним, каждый вечер я писала по пять-шесть открыток, чтобы весь следующий день бесчисленное количество раз спускаться вниз под предлогом отправки писем. Одно зараз. За день мне удавалось подниматься и спускаться на лифте, по крайней мере, дюжину раз.

Я мечтала, что он однажды скажет: «Привет», а затем, быть может, остановит лифт и поцелует. Меня никто и никогда не целовал, но все эти сцены из черно-белых фильмов витали в моей голове.

Моя любовь не была безответной. Он никогда не отводил глаз от меня в нашем золотом зеркале. Однако я считаю, что он старался сохранить свою работу и поэтому не делал первый шаг.

Наконец в последний день нашего пребывания в отеле я отважилась что-то сказать. Но что? Я целый день практиковала полдюжины фраз на своем посредственном французском, написала свой адрес на одной из открыток, положила ее в свою сумочку, приготовившись отдать ему во время моей последней поездки в вестибюль. Это было то малое, что я могла сделать.

Но когда время пришло, я не смогла этого сделать. Просто не сделала это. Я была слишком робкой.

Это был мой первый опыт несостоявшегося романа, но отнюдь не последний.

Мой первый, но не последний опыт с мужчинами, которых я всегда звала своими «парижскими парнями», вне зависимости от того, где я их повстречала. Это были люди, которые явно меня привлекали и кого привлекала я, однако по какой-то причине именно они от меня ждали первого шага. Того первого шага, что я не могла сделать.

Я всегда была откровенной. Дерзкой, наглой и даже агрессивной в каких-то моментах. Так, когда мне было лишь 25, я стала одной из самых молодых креативных директоров в истории рекламы. Спустя годы, в 90-х, я стала первым автором, опубликовавшим свой роман в электронном виде в Интернете, который затем был замечен одним нью-йоркским издательством. Я горжусь своим бунтарством. В политике, социуме и моде я всегда шла своей дорогой и никогда не плясала под чужую дудку.

Но я все так же была ужасно робкой, когда дело доходило до первого шага с мужчиной. Не второй… или третий… а этот первый… просто ничего не могу с этим сделать.

С годами Париж захватил мою душу. Каждый раз в первое утро я выхожу в центр Pont Royal, окидываю горизонт глазами, вдыхаю ароматный воздух и плачу. Это плач радости, от счастья быть здесь.

По словам моей бабушки, мои мечты должны были сбыться в Париже. Однако незадолго до того, как покинуть свой пост в рекламной компании, я приехала в командировку в Париж, а ее пророчество все не сбывалось.

В том апреле я была в Париже на съемках рекламной кампании для одного крупного международного бренда парфюмерии. Вместе с четырьмя моими коллегами мы пробыли здесь две недели – пять дней на подготовку, три на съемку, с выходными где-то в середине. Я была так рада быть в моем любимом городе. Была рада перерыву в работе, которой посвятила так много времени и которая уже стала вполне рутинной и не доставляла удовольствия, перерыву от безжизненного брака, моего психотерапевта и моих усилий смириться с тем фактом, что я была связана по рукам и ногам своими отношениями, которые мешали мне расправить крылья.

Наша команда остановилась в Lenox, небольшом бутик-отеле на левом берегу с очаровательными номерами и потрясающим баром в стиле арт-деко, который также использовался для завтраков.