Мой сводный кошмар

– Наши приехали, – кивает куда-то мне за спину и удерживает, когда хочу встать. – Побудь еще пару секунд. Пока отец поставит машину, пока твоя мать его подождет на крыльце…

Мне казалось, звуки раздавались где-то со стороны лестницы. Но, может, это от страха.

Слова Кирилла заставляют медленно выдохнуть, чтобы оставить при себе теплые лучики счастья. Он хочет еще немного побыть со мной. Только со мной. Разве я могу отказать?

Прислушиваюсь и, как и он, начинаю различать с улицы голоса: мама, отчим. Тихо хлопает дверь машины, на которой они приехали. Надо же, а я понятия не имела, что они вообще уезжали. Даже не думала, есть они дома или нет. А если бы были?

Запоздалые вопросы, ненужные.

– Полина не будет ждать, – вспомнив о сестре, снова пытаюсь подняться.

– Она давно спит, – спокойно поясняет Кирилл, но, быстро поцеловав меня в губы, все-таки отпускает с легкой усмешкой. – Беги.

Знакомые слова, которые он уже говорил.

Но сейчас они не вызывают протеста. И его усмешка не кажется колкой. Может, она и раньше такой не была. Или в ней много оттенков. Потому что эта тянет к себе, к ней хочется прикоснуться. Руками, губами, взглядом или хотя бы ответной улыбкой, что я и делаю.

Не хочется уходить.

Что-то словно удерживает, а потом заставляет меня обернуться на лестнице. Наверное, это моя интуиция, которая часто сбоит, нашептывала безмолвно: запомни, запомни этот момент, лучше запомни его хорошенько…

И я, застыв на ступенях, скольжу взглядом по губам Кирилла, по его лицу с легкой щетиной, которая, на удивление, не колола; по крыльям на сильной обнаженной груди, к которым я прикасалась; по разлому солнца у него на плече, по странному узору, который спускается к запястьям, и…

Услышав, как открывается входная дверь, поспешно, на носочках, уношусь в свою комнату. Осторожно, стараясь не проронить ни звука, прикрываю за собой дверь и обессиленно к ней прислоняюсь, чувствуя, что расплываюсь в глупой и пока еще безмятежной улыбке.

Я была уверена, что уснуть не смогу. Буду ворочаться, воспоминать и сама не верить себе, что я все не придумала. Отзвонившись Луке, с улыбкой слушаю его взбучку, что звоню так поздно и он волновался. Ложусь в кровать лишь затем, чтобы не мерить больше шагами комнату и не выдать себя. Но стоило прикоснуться к подушке, как сон не просто прикоснулся ко мне, а сковал.

Крепкий, долгий, спрятавший от меня все посторонние звуки. Тревожно дрогнувший лишь единожды, когда в него врывается странная, незнакомая песня про осень. Морщусь, когда слова проникают в сознание – там даже не про осень, совсем не про осень, а про обиду, разочарование и предательство… Кто-то кого-то предал – зачем, почему, когда быть счастливым так просто?

Отмахиваюсь от этой навязчивой, чужой грусти.

Пытаюсь снова вынырнуть в реальность, когда после долгого проигрыша этой мелодии мне кажется, что я слышу голос Кирилла. Но сон сильнее и снова втягивает меня туда, где спокойно, туда, где все осталось так же, как вечером.

Наверное, он просто подготавливал меня к тому, что случится потом. Хотя можно ли подготовиться к тому, что ты начнешь разбиваться на осколки у всех на глазах?

Сомневаюсь.

Я просыпаюсь поздно и тяжело. Спешу, взглянув на часы, хотя мысли мои не о школе, совсем не о ней. Не терпится выйти из комнаты, увидеть Кирилла. Я знаю, что если он дома, то часто засиживается по ночам, над чем-то работает. Я так надеюсь, что сегодня он еще никуда не уехал и у нас, пусть и при свидетелях, будет пара минут, чтобы хотя бы увидеть друг друга.

Мне хочется столкнуться с ним взглядом и молча, так, чтобы понял лишь он, спросить: «Как ты? Скажи, что мне действительно ничего не приснилось». Хочется случайно прикоснуться к его ладони, когда мы столкнемся у кофемашины, и через это обманчиво случайное прикосновение сказать ему: «Привет, я ужасно соскучилась, представляешь?» И хочется прочесть его ответ по губам, которые изогнутся в усмешке с новым оттенком, который пойму только я.

Выйдя из комнаты, прислушиваюсь, бросаю взгляд в сторону его двери: плотно закрыта. Проснулся или все еще спит?

Не успеваю расстроиться, потому что слышу, как включается кофемашина, и просто лечу на ароматный запах своего капучино.

Вбегаю на кухню.

И с трудом выдавливаю улыбку, когда вижу не Кирилла, а маму.

– Доброе утро, солнышко. – Она с улыбкой подает мне чашку с моим любимым напитком. – Ты проспала, так что я уже сделала для тебя. Ну, давай же, садись за стол. Смотри, что ты будешь? Бутерброды, сырнички… или хочешь, сделаю кашу?

Справившись с легким разочарованием, целую маму в щеку и, выдавив улыбку, сажусь за стол. Есть совершенно не хочется, но мама не виновата в моем плохом настроении, поэтому я с трудом заставляю себя съесть один сырник.

«Ничего не случилось, – повторяю себе, – ничего ведь не случилось: Кирилл просто спит. Увидимся, когда я вернусь».

Жаль, что нельзя притвориться простывшей и остаться дома. Хотя бы сегодня. Всего на один день.

В школе сижу с мечтательным видом, который тут же замечают подружки и начинают подтрунивать.