Мой учитель

осуществлению своего плана – «подцепить Халабуду на крючок». Встал Алексей Новиков и

сказал:

— Тут в одном деле требуются ваши разъяснения, Антон Семенович.

— А это дело к мебели для школы имеет какое-нибудь отношение? – спросил Антон

Семенович, догадываясь, что сейчас начнётся атака ребят на Халабуду, что выступления и

Семёна Лукича и Новикова заранее подготовлены.

Новиков на мгновение замялся, а потом весело ответил:

— Самое что ни на есть прямое!

— Ну, тогда говори...

— Митя Чевелий доказывает, что сели какой-нибудь наш харьковский начальник

приедет, то он имеет право без вашего, Антон Семенович, ведома или без ведома дежурного

дать любое распоряжение колонисту и тот обязан это распоряжение выполнить! А по-моему,

– 34 –

тут что-то не так... Приедет, к примеру, зимой кто-нибудь из начальников и скажет:

«Бросайте, ребята, учиться, у меня тут есть дельце поважнее, мне на зайцев сходить охота, а

одному скучно, давайте собирайтесь, ученье подождёт!» Что тогда делать? А некоторые

начальники своими действиями так и показывают, что им до нашего ученья дела никакого

нет. Прямо не говорят, а школу, чем надо, но обеспечивают! И даже в колонии на дисциплину

внимания не обращают... Вот сегодня Митя Чевелий получил распоряжение... — Новиков не

спеша полез в карман, достал справку, которую утром ему предъявил Чевелий, и, помахивая

ею в воздухе, победоносно посмотрел на Сидора Ивановича.

Тот сидел в полном смущении, не зная, что сказать, и отводил глаза. Антон

Семенович, сообразив, что ребята вынудили доверчивого Халабуду написать какую-то

компрометирующую его справку, с улыбкой поглядывал на Сидора Ивановича, сидевшего с

ним рядом, ожидая, как тот выйдет из этого весьма неприятного положения. А Новиков,

продолжая помахивать справкой, с притворной нерешительностью спросил:

— Не знаю, зачитывать этот документик или, может, разорвать?

— Порви его к бису! – не выдержал Халабуда и, нагнувшись к Антону Семеновичу,

прошептал: — Говорили о столах, стульях, шкафах, а тут, здорово живешь, на каких-то

начальников из Харькова перешли. Скажи ребятам, что завтра дам распоряжение выдать все

деньги на оборудование для школы... С ними только свяжись!

Сообщение Антона Семеновича о том, что Халабуда, обдумав нашу просьбу, нашел

возможным ее удовлетворить и завтра уже можно будет закупать материалы для мастерских:

потонуло в восторженных криках ребят. Новиков спрятал злополучную справку, так и не

зачитав ее. Сидора Ивановича не качали только потому, что он успел скрыться за спину

Антона Семеновича, умоляя защитить его от этих «дьяволов», которые вытрясут из него «не

только столы, стулья и шкафы, но и душу со всеми потрохами»...

Ребята расходились весело и шумно. Чевелий, окрыленный победой, крикнул:

— Так как же завтра, Сидор Иванович, пойдем красноперов ловить?

— Уж ты, пустомеля первой категории, замолчал бы лучше! — погрозил ему кулаком

Халабуда. — А между прочим, с нами, бюрократами, иначе и нельзя! — уже добродушно

добавил Сидор Иванович и вместе с Макаренко направился к нему в кабинет.

Усевшись поудобнее в кресле, Сидор Иванович закурил трубку и не спеша, с

удовольствием предался размышлениям вслух. Он говорил о достижениях колонии и при

этом выказывал особые симпатии Антону Семеновичу:

— Как это ты так сумел ребят преобразовать! Еще недавно Куряж по кирпичику

растаскивали, а сейчас в колонии только и разговору, что надо строить, — то строить и это

строить. Вот в Подворском сельсовете трое твоих колонистов и агроном! Как послушаешь,

как это Горгуль и другие авторитетно докладывают в сельсовете об усилении борьбы с

кулачеством и бандитизмом, так и не поверишь, что еще год — два тому назад были

беспризорными. На что уж твой Тоська Соловьев — скромный мальчик, а и тот сегодня

пристал ко мне — не отвяжешься,— чтобы отдал я для библиотеки книги, которые у нас в

Помдете в кладовой лежат. И скажи ты на милость, как он узнал про эти книги, когда мне

самому про них ничего известно! Вот только не пойму я одного: отчего это ты не ладишь с

нашими инспекторами? Ведь они ж институты кончали! Уступил бы им в чем-нибудь, а?

Тогда общими силами двинули бы эту самую педагогику. А то ведь сам знаешь, плохо у нас с

этим делом.

Антон Семенович насторожился, едва только Халабуда заговорил об «уступках

инспекторам». Это была для него не новая тема. Но он никогда не допускал и мысли о

возможности каких бы то ни было уступок в принципиальных вопросах. Отчеканивая каждое

слово, он сказал Халабуде:

– 35 –

— А что, ежели я, Сидор Иванович, посоветую тебе уступить в чем-нибудь

меньшевикам и эсерам, чтобы вместе с ними «общими силами» строить Советское

государство?

— Ну, ты скажешь такое... То партийное дело, а это...

— А это что? Не партийное дело? А чье же? Может быть, инспекторов Наробраза?