Мой университет

Только однажды в начале нашего сотрудничества я позволил себе не согласиться с Борисом Михайловичем на семинаре секретарей партийных организаций факультета, разойдясь в понимании наших задач по проблемам работы со студенческой молодежью. Семинар этот готовил Семен Спиридонович Хромов по плану своего идеологического сектора. Предлагая тему для коллективного обсуждения, он обращал внимание секретарей на то, что снова на факультетах и нередко в общежитиях стали повторяться диспуты студенческих групп по различным проблемам современного искусства, культуры и политики, на отношение к ним со стороны государства. Он заметил, что диспуты эти бывают интересными и полезными, но им не уделяется должного внимания со стороны коммунистов-преподавателей, кураторов этих групп, особенно в тех случаях, когда на них возникают острые разногласия по вопросам идейного содержания в современном творчестве писателей и художников. В развернувшемся обмене мнениями Борис Михайлович неожиданно разразился поучительной репликой о том, что нельзя злоупотреблять навязчивой опекой самостоятельных инициатив студентов, их поисков в понимании современных проблем. Спора бы не произошло, если б он не завершил свою реплику назидательными словами о том, что даже в своих ошибочных критических увлечениях наша студенческая молодежь придет к общим идейным убеждениям. Эти слова запомнились мне потому, что после этого семинара наши с ним отношения заметно изменились. Я поддержал Семена Спиридоновича в постанове вопроса, а на реплику Бориса Михайловича заметил, что при всем уважении к искренним намерениям студентов в их поисках истины нельзя допускать примиренчества к их анархическим настроениям, провоцируемым среди них, особенно со стороны диссидентствующих приверженцев и пропагандистов проникающих в нашу жизнь с Запада форм массовой буржуазной культуры. Большинство принявших участие в возникшем споре по этому вопросу поддержали нас с Семеном Спиридоновичем. Борис Михайлович же увидел в случайно возникшей полемике преднамеренный сговор и стал с еще большим подозрением и ревностью отслеживать наши с Семеном Спиридоновичем инициативы. Наверное, перемена в наших взаимоотношениях случилась не вдруг и не только из-за разности наших характеров, но, главным образом, оттого, что мы с Борисом были люди разного времени, разных поколений. Именно по этой причине в случаях, когда на заседаниях бюро возникали какие-либо расхождения во мнениях, мы всегда оказывались вместе с Семеном Спиридоновичем Хромовым, хотя в приятельских отношениях мы с ним никогда не были. Мы не сооружали с ним какой-либо принципиальной оппозиционной платформы нашему секретарю, но и не соглашались с ним, когда считали, что он не прав. Вместе с Борисом в таких случаях оказывались другие заместители – Игорь Борисович Теплов и Владимир Михайлович Федосеев. Но все подобные случаи оставались внутренним делом коллектива бюро парткома и не выносилось за его пределы. Но однажды ситуация повторилась, когда на одном из заседаний нашего бюро опять возник вопрос об оценке фактов неправильного понимания молодежью своих задач в отношении защиты ценностей и традиций советского образа жизни. Наш секретарь снова настойчиво повторил свой тезис. На этот раз в меньшинстве остался я. Семен Спиридонович тогда перешел на работу в аппарат ЦК КПСС. Теперь я понял, что наши разногласия с Б. М. Мочаловым вышли за рамки проблем организационной работы. Теперь он стал искать в них иной смысл, увидев, очевидно, во мне конкурента на предстоящей отчетно-выборной конференции. Дело тогда уже шло к началу ее подготовки, то есть к началу согласования будущего состава парткома. Его подозрения усилились после того, как я провел собрание партийного актива университета, которое было посвящено обсуждению итогов учебы в организованном мной семинаре по проблемам партийно-организационной работы. Собрание это было не столь широкое, так как оно было рассчитано на участие руководства секторов оргпартработы первичных партийных организаций. Борис Михайлович очень ревниво следил за подготовкой этого собрания. Я, видя его беспокойство, накануне собрания раздал свой доклад членам бюро и попросил высказать мнение по общей постановке проблемы подготовки руководящих партийных кадров, исходя из опыта нашего семинара. Проект доклада в целом был одобрен на заседании бюро, хотя с большим количеством замечаний. Все их я учел. В целом собрание прошло удачно и было признано партийным активом как полезное с рекомендацией продолжить учебу и впредь в форме постоянного семинара. Наоборот, мочаловское большинство в бюро при обсуждении итогов этого собрания сделало акцент на недостатках и повторило все упреки, которые были мне сделаны мне при предварительном обсуждении доклада и которые я тогда принял. Мою работу с тех пор Борис Михайлович постоянно и ревностно контролировал, не оставляя ее без оценок по поводу и без повода на наших заседаниях. Теперь во время своих командировок он перестал поручать мне исполнение своих обязанностей. Прессинг секретарского внимания к моим успехам и просчетам продолжал нарастать. Я не собирался продолжать свою карьеру в парткоме и вел себя в этой игре спокойно и независимо, всегда оставаясь при своем мнении, если считал его полезным общему делу.