Мой университет

Борис Михайлович мог бы и не беспокоиться по поводу чьей-либо конкуренции. Однако буквально накануне начавшейся подготовки отчетной конференции его рейтинг резко упал, вплоть до организованной обструкции в ходе конференции со стороны делегатов гуманитарных факультетов, особенно экономического и юридического. Свою карьеру в Московском университете Борис Михайлович загубил сам. На этих факультетах вдруг стало известно о намерении ректора Ивана Георгиевича Петровского назначить Бориса Михайловича Мочалова на должность проректора по группе гуманитарных факультетов взамен уходившего тогда от нас в Министерство высшего и среднего специального образования СССР Николая Ивановича Мохова. Наверное, это намерение возникло вопреки ожиданиям гуманитариев. Наверное, экономисты и юристы имели свои планы насчет этой должности, и они ударили в набат. Этому и по той же причине предшествовала кампания на экономическом факультете против Бориса Михайловича и как человека, и как ученого, и как секретаря парткома. Оттуда пошла в его адрес волна критики, которую Борис встретил смело, а мы в бюро, между прочим, поддерживали его, когда критика приобрела черты сведения мелких счетов. Нам тогда ничего не было известно о намерениях ректора. Борис Михайлович в этот момент готовил свой отчетный доклад, и мы помогали ему в этом и вели организационную подготовку к конференции. Как вдруг нам стало известно, что ректор якобы уже успел подписать приказ о назначении его на должность проректора. Таким образом, бюро парткома оказалось отстраненным от какого-либо участия не только в согласовании назначаемой на высокую должность кандидатуры, но и от принятия решения об освобождении Бориса Михайловича от обязанностей секретаря парткома. Члены бюро, от которого секретари парткомов экономического и юридического факультетов потребовали объяснений, вынуждены были, в свою очередь, потребовать объяснений от Б. М. Мочалова. Вопрос был вынесен на внеочередное заседание. Ректора на нем представлял первый проректор Сергеев, который, подтвердив издание приказа о назначении Б. М. Мочалова, сообщил нам, что исполнение его ректор отложил до проведения отчетной партийной конференции и избрания нового секретаря парткома. Наверное, этим запоздалым дипломатическим ходом Е. М. Сергеев дал нам понять, что не нам, а новому составу парткома будет предоставлено право участвовать в решении вопроса об избранной ректором кандидатуре на пост проректора. Мы бы и согласились с этим хитрым объяснением многоопытного Евгения Михайловича, в послевоенные годы возглавлявшего руководство партийной организацией МГУ, но тут он сам допустил ошибку. Почувствовав, что мы уже приняли решение удовлетвориться его информацией, как бы по-свойски – он же ведь тоже был членом бюро парткома – вдруг предложил нам высказать свое мнение по поводу кандидатуры Б. М. Мочалова и поддержать ее. А получилось все не так, как хотелось первому проректору. Одна половина бюро высказалась за поддержку, а другая от голосования воздержалась, высказав Борису Михайловичу упрек в том, что он свое решение принял втайне, в нарушение этики, как бы воспользовавшись своим партийным положением в целях личной карьеры.

История с назначением Б. М. Мочалова на должность проректора так и осталась незавершенной до отчетно-выборной конференции. Наоборот, она получила резонанс на факультетах и обещала острые рецидивы во время ее проведения. Понимая свою ответственность за общее наше дело и за честь семитысячной организации, мы приняли тогда решение своих внутренних разногласий на конференцию не выносить и выступить перед ней с глубоким анализом результатов нашей работы и в части наших успехов и удач, и в части самокритики. Для этой цели я предложил каждому из заместителей секретаря парткома подготовить подробные справки о содержании работы секторов по выполнению резолюции отчетно-выборного собрания, принятой на предыдущей конференции. Мы решили сводную справку издать необходимым тиражом и до конференции раздать ее вместе с тезисами отчетного доклада каждому делегату. Между прочим, эта моя инициатива укоренилась и практиковалась и после нас в подготовке всех последующих конференций. Этим мы открыли себя для критики нашей работы и для объективной оценки ее результатов. Ее в наш адрес на конференции было много, может быть, даже больше, чем когда-либо в прошлом. Распалила тогда коммунистов история с попыткой отстранить партком от участия в решении принципиально важного конкретного кадрового вопроса с назначением на должность проректора. Пришлось тогда услышать много упреков не только Борису Михайловичу, но и всем нам, членам бюро парткома. Однако общая оценка нашей работы единогласно была принята удовлетворительной. Более того, многие члены уходящего парткома были рекомендованы в его новый состав. В члены парткома были избраны и Борис, и я, перестав, однако, после этого встречаться как приятели.