Мой вампир

Он вздрогнул, как будто она вонзила копье ему в сердце. Он на мгновение закрыл глаза, желая, чтобы ледяной холод внутри него распространился и заморозил боль.

– Да, – это было все, что он смог сказать.

Усталость наваливалась на него, отнимая силы. Он подошел к холодильнику, достал бутылку синтетической крови и сунул ее в микроволновку.

– Что это? – она подошла ближе.

– Еда, – он бросил на нее раздраженный взгляд. – Кровь. Если я не буду пить её из бутылки, я могу взять её у тебя.

– А ты бы хотел?

Он скорее умрет.

– Я брал кровь от других. Тысячи людей. Я живу уже много веков.

Она оперлась локтями о стойку и наблюдала за ним.

– Я чувствую некоторое... отвращение.

Это было больно.

– Я в этом не сомневаюсь.

Он схватил бутылку из микроволновой печи и выпил немного крови.

– Когда ты в последний раз кого-то кусал?

Он вытер рот тыльной стороной ладони.

– Какое это имеет значение?

– Это было вчера вечером?

– Нет.

– В прошлом году?

Он помолчал, гадая, что она задумала.

– Нет, – он прикончил бутылку и поставил ее в раковину.

Она уселась на один из барных стульев.

– Как Избавитель, всякий раз, когда я касался мертвых или умирающих, вся их жизнь разворачивалась передо мной. Я могла увидеть все, – она постучала пальцами по столешнице. – Большинство людей тратят свою жизнь на то, чтобы поступать правильно, но не все. Я видела ужасные вещи.

– Ты забрала этих людей в ад? – тихо спросил Коннор.

Она покачала головой.

– Не мне было выносить такого рода суждения. Но я видела достаточно жизненных историй, чтобы понять огромную разницу между человеком, который выбирает зло, потому что упивается им, и человеком, который борется против зла, которое ему навязали.

Она наклонилась вперед, опершись на локти, и внимательно посмотрела на него.

– Я могу казаться невинной в некоторых отношениях... ну, я полагаю, что так оно и есть, – ее щеки слегка порозовели. – Но, когда дело доходит до противостояния добра и зла, у меня есть тысячелетний опыт. Я узнаю зло, когда вижу его. Так ты хочешь знать, что мне противно?

Он отступил назад, не желая слышать ее ответ.

– Зло, я полагаю.

– Нет.

Он моргнул. Что она говорит?

Она нахмурилась, глядя на него.

– Мне противна твоя неспособность защитить себя.

Какого черта?

– Я был готов защищаться в бою с Дэрафером.

– Я говорю не о физическом сражении. Я обвинила тебя в жестоком обращении со мной, и ты принял это! Как ты мог?

– Я вампир, Мариэль. Обманщик. Паразит. Я не имел права прикасаться к тебе. И не говори мне ничего другого. Я видел твою реакцию, когда ты поняла правду. Я видел ужас на твоем лице, слезу, что скатилась по твоей щеке.

– Я была потрясена, это правда. Но мне потребовалось всего несколько минут, чтобы понять, что ты, должно быть, один из хороших вампиров.

– Ты знаешь...

– Конечно, мы знаем, – она пренебрежительно махнула рукой. – Как мы могли упустить тот факт, что во время Великой вампирской войны 1710 года тысячи смертных были убиты, осушены Казимиром и его армией, в то время как противостоящие вампиры умудрялись питаться, не убивая ни одного человека?

Он тупо уставился на нее.

Она соскользнула с барного стула и обошла стойку.

– Ты ведешь себя так, будто ничем не лучше Казимира, – она указала на пустую бутылку в раковине. – Он никогда не стал бы пить кровь таким способом. Он бы напал на меня и убил точно так же, как и тех других жертв в лагере.

Сердце Коннора бешено колотилось в груди.

– Ты не можешь сделать из меня хорошего человека.

– Нет? – она подошла ближе. – Сегодня ночью ты спас мне жизнь. Ты был готов сражаться с демоном, чтобы защитить меня. Неужели ты думаешь, что я забуду все твои храбрые и благородные поступки только потому, что ты вампир?

Может ли ангел на самом деле считать его хорошим?

– Ты не знаешь тьмы внутри меня.

– Помнишь, что я говорила о прикосновении к умирающим и наблюдении за их жизнью? – она положила руку ему на щеку. – С тобой это не так хорошо работает, но я вижу...

Он отодвинулся подальше от нее.

– Ты заглядываешь мне в душу?

– Немного. Чем больше я прикасаюсь к тебе, тем больше вижу.

Черт возьми. Вот почему она раньше хотела исцелить его. Она видела черную муку глубоко внутри него. Идиот. Все время, пока он целовал ее, он открывал ей свою душу.

– Я знаю, что ты хороший человек, Коннор. Я видела твое сильное чувство чести и честности. Я видела человеческую душу во всем ее несовершенстве и славе. Вот почему мне и в голову не пришло, что ты совсем не человек. У злого вампира не было бы такой черной ямы боли и раскаяния, скрытой в его сердце. Он не знает, что такое раскаяние.

Боль нарастала в груди, умоляя освободить ее. Здесь была прекрасная женщина, ангел, которая верила, что он по-прежнему хороший. Смеет ли он надеяться, что его ждет что-то еще, кроме ада?

– Мариэль, – прошептал он.

– Да, – она положила руки ему на лицо.