Мой вампир

За почти пять столетий своего существования он усвоил одну вещь: все может измениться в мгновение ока. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы обречь свою душу на гибель в 1543 году. Всего лишь секунда для Шанны, чтобы упасть в смертельную пропасть после прикосновения к Мариэль. Еще секунда – и он откажется от здравого смысла и отдастся страстному желанию, которое росло в нем с того самого момента, как он впервые услышал голос Мариэль. А меньше минуты назад она дрожала в его объятиях и стонала от удовольствия. Он думал, что произошло чудо. Прекрасный ангел заботился о нем, восхищался им, даже желал его.

Но через несколько секунд она в ужасе отпрянула.

Когда же он поймет? Радость и покой ему не предназначались. Любовь всегда будет вне его досягаемости. Всякий раз, когда он позволял себе проблеск надежды, она всегда разбивалась вдребезги. И это правильно.

Какой же он был дурак, что захотел Мариэль. Его черная испорченная душа не достойна самого низкого из человеческих существ, и тем не менее, он осмелился прикоснуться к ангелу? Ее реакция была именно такой, какую он заслуживал.

– Ты знаешь о вампирах, – тихо сказал он.

– Да, – она вытерла щеки. – Я Избавитель – была Избавителем – поэтому я сопровождала много душ, которые были убиты вашим видом.

Он стиснул зубы. Это были Недовольные, которые убивали смертных, но он едва ли мог претендовать на то, чтобы быть лучше.

Она глубоко вздохнула, вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. Даже с отчаянием, скручивающим его внутренности, он чувствовал благоговейный страх перед Мариэль. Бедняжка была ранена и изгнана с небес, ей угрожал демон, ее лапал вампир – и все это за одну ночь. И, тем не менее, она все еще стояла, сильная и решительная.

– Это ты убил тех людей в палаточном лагере? – спросила она.

– Нет.

Она сделала паузу, выжидающе глядя на его лицо, как будто ждала объяснений. Что он должен был сказать? Что он хороший человек? Что он оскорблен тем, что она вообще задала такой вопрос? Притворяться не имело смысла. Демон подтвердил то, что Коннор давно подозревал. Он был в списке на ад.

– Ты был в палаточном лагере? – спросила она. – Зачем?

– Я кое-кого искал. Я надеялся убить его.

Ее глаза расширились.

– Могу я узнать его имя?

– Казимир.

– О, – она посмотрела в другой конец комнаты, ее взгляд был рассеянным, будто она что-то обдумывала. – Интересно.

Коннор слегка покачал головой. Быть вампиром – это одно, но не дай Бог ему будет скучно.

Она подошла к камину, затем обошла диван с другой стороны, стараясь держаться от него подальше.

– Мы знаем о Казимире. Зак доставлял жертвы Казимира на протяжении веков, и он ненавидит его со страстью, которая не подобает ангелу. Ему уже несколько раз делали выговор за это.

Она остановилась, чтобы взглянуть на Коннора.

– Мы не должны вмешиваться в человеческие события. Это может нарушить право человека на свободу воли.

Он хмыкнул.

– Как будто кто-то захочет быть убитым вампиром.

– Я тоже не согласилась с этим, – она вздохнула. – Но все это только разозлило Закриэль. У него уже были неприятности из-за его собственных жалоб, и он не хотел, чтобы кто-то из его сотрудников делал хуже.

– Боже упаси, – сухо заметил Коннор. Он не испытывал никакого сочувствия к ангелу, который жестоко обошёлся с Мариэль.

– Но мне показалось, что я сделала правильный вывод, – продолжала она. – Поскольку вампиры не совсем люди, я считаю, что ангелам должно быть позволено вмешиваться. Казимир и ему подобные должны быть мертвы. Само их существование противо.. – она замолчала, вздрогнув.

– Противоестественно? – Коннор закончил ее фразу. – Проклятое бедствие для человечества?

Ее лицо побледнело.

– Ты слишком сильно осуждаешь себя.

Это она назвала его противоестественным. Обманщиком. Он чувствовал себя скованным и холодным до мозга костей.

– Ты слышала демона. Я в списке на ад.

– Ты меня слышал? Я же говорила тебе, что демоны – обманщики. Ты не должен верить ничему, что он сказал.

– Я знал это задолго до того, как он сказал мне.

– Почему? – она шагнула к нему. – Что ты сделал, чтобы заслужить ад?

Он прищурился. Сначала священник хотел знать, а теперь ангел, но он никогда не признается.

– Я вампир. Разве этого недостаточно?

– Так ли это?

Черт побери, он не знал. Отец Эндрю всегда проповедовал, что они все еще дети Божьи. Коннор полагал, что у вампиров вроде Романа есть надежда, но не у него. Он был обречен, и винить ему было некого, кроме самого себя.

И он никогда не должен был запятнать кого-то столь же хорошего и чистого, как Мариэль.

– Прошу прощения за то, что... прикасался к тебе. Я не имел на это права.

Она снова принялась расхаживать по комнате, обошла стол и вернулась к дивану. Она остановилась и положила руки на спинку дивана, где лежало индийское одеяло.

Она провела пальцами по рисунку.

– Не думаю, что тебе нужно извиняться. Ты меня не заставлял.

– Ты невиновна в том, что касается плоти. Я этим воспользовался.

Она посмотрела в его сторону и выгнула бровь.

– Тогда я исправлюсь. Ты сильно оскорбил меня.