Мой вампир

Он так сильно хотел ее. Ему хотелось схватить ее и никогда не отпускать. Она была всем хорошим и прекрасным, о чем он когда-либо мечтал. Она была лучом света в темноте, где он жил. И каким-то чудом она поверила в него. От одного этого ему захотелось упасть на колени и положить свое сердце к ее ногам.

Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Покажи мне, что причиняет тебе боль.

Позволить ей увидеть, что он сделал? Она возненавидит его, если узнает. Он потеряет ее уважение, ее веру в него. Как он мог это вынести?

– Нет, – он отступил назад, разрывая контакт с ней. Черт побери. Нет, черт бы его побрал. Он никогда не признается, никогда не позволит ей узнать.

Она молча смотрела на него, разочарование заставило уголки ее прекрасных губ опуститься вниз. Ему хотелось снова поцеловать ее и заставить эти губы вздыхать от удовольствия. Но как бы ему ни хотелось держать ее в своих объятиях, он никогда не рискнет прикоснуться к ней и обнажить свои темные грехи.

– Ты помог мне в трудную минуту, – торжественно произнесла она. – Я надеюсь скоро вернуться на Небеса, но пока что, если я могу что-то сделать для тебя, я с радостью это сделаю.

Он не осмелился сказать ей первое, что пришло в голову. Как только он отбросил эти похотливые мысли, он вспомнил ее способность чувствовать смерть.

– Возможно, ты сможешь нам чем-то помочь, но сначала я должен обсудить это со своими друзьями.

– Ты имеешь в виду других хороших вампиров?

– Да. Вместе с некоторыми оборотнями и смертными мы пытаемся защитить человечество и победить плохих вампиров. Мы называем их Недовольными.

Она кивнула и сказала:

– Я всегда была благодарна за то, что есть хорошие вампиры, решившие сражаться с плохими, тем более что ангелам не позволено вмешиваться. Всякий раз, когда Зак жаловался на Недовольных, как вы их называете, нам говорили, чтобы мы уповали на Господа, что он уже посеял семена, чтобы решить этот вопрос. Я думаю, он имел в виду тебя и твоих друзей.

Коннор с трудом сглотнул. Он слышал, как отец Эндрю говорил почти то же самое в течение последних нескольких лет, что вампиры на самом деле выполняли какую-то Божественную цель в своей попытке защитить человечество и уничтожить Недовольных. Роман, бывший монах, верил в это, но Коннор отверг это как груз псих болтовни, предназначенный для того, чтобы заставить их чувствовать себя лучше, будучи нежитью. Как будто это имело хоть какой-то смысл чувствовать себя теплыми и пушистыми, будучи холодными и жесткими.

– Прошу прощения за то, как я отреагировала на твою... ситуацию, – продолжала Мариэль. – Я была расстроена из-за тех, кто погиб в лагере, особенно из-за детей, поэтому, когда я поняла, что ты вампир, я... какое-то время я боялась худшего.

– Все в порядке.

Она глубоко вздохнула и протянула руку.

– Тогда я сочту за честь называть тебя другом, Коннор Бьюкенен.

– Да, – его сердце расширилось от чудесного ангела, желающего подружиться с ним, но он не решался взять ее за руку.

Она вздохнула.

– Я постараюсь не смотреть сквозь черную стену, окружающую твое сердце.

Он протянул руку и медленно накрыл ее нежную ладонь своей, более крупной и грубой. В тот момент, когда его ладонь прижалась к ее ладони, он почувствовал, как дрожь осознания пронзила его.

Он заглянул ей в глаза и с ужасом понял, что не сможет удержаться, чтобы не прикоснуться к ней снова. Его сердце, его душа, его разум, его тело — все кричало ему, чтобы он прижал ее к себе. Целуй ее, лелей, занимайся с ней любовью и никогда не отпускай.

Ее глаза расширились, а рот слегка приоткрылся. Она посмотрела на их руки, потом снова на его лицо.

– Интересно, – пробормотала она. – Я и не подозревала, что рукопожатия бывают такими...

Из ее живота вырвалось рычание.

С придыханием, она отпустила его руку.

– Это была я? – она прижала руку к животу. – Это нормально, когда тело издает звуки?

Коннор улыбнулся.

– Ты, вероятно, голодна, вот и все.

– О, – она потерла живот. – Я испытываю странное ощущение, как будто там ужасно пусто и я нуждаюсь в чем-то глубоко внутри меня. Наверное, это и есть голод.

Или желание. Его улыбка погасла. Неужели простое рукопожатие вызвало у нее то же притяжение, что и у него? Ранее она стонала от удовольствия в его объятиях. Смел ли он надеяться...

– Надеюсь, у тебя здесь есть манна? – прервала она его размышления.

– Манна?

– Это всегда было моим основным источником питания, – она сморщила нос. – Не думаю, что смогу выпить хоть одну из твоих бутылок с кровью.

– Нет, конечно, – он открыл несколько шкафов в поисках пищи для смертных. – Говард и Фил часто приезжают сюда поохотиться. Тут должно быть что-то... вот, тебе это может понравиться.

Он протянул ей шоколадку и достал из холодильника бутылку воды.

– Еда внутри? – она повертела упакованный батончик в руках.

– Да, – он взял батончик, разорвал обертку и вернул его обратно. Он отвинтил крышку бутылки с водой и замер, когда она издала испуганный звук.

Во рту у нее был кусочек шоколадного батончика. Она медленно жевала, ее глаза расширились.

– О, Боже, – пробормотала она.

Она сглотнула, затем удивленно посмотрела на батончик.