Мой вампир

– Отвали, – проворчал Коннор. Тостер не годится. Может быть, большая деревянная разделочная доска.

– Я очень рад познакомиться с вами, мой прекрасный ангел, – Грегори взял ее руку и поцеловал, его губы задержались на ее коже.

Коннор стиснул зубы. Доска не подойдет. Может быть, мясницкий нож.

– Рада познакомиться, – она высвободила свою руку из хватки Грегори. Ее брови снова нахмурились с озадаченным видом.

Коннор взял черную резиновую подставку.

– Почему ты здесь, Грегори?

– Моя мать настояла, чтобы я мог предоставить ей полный отчет, – он виновато посмотрел на Мариэль. – Она умирает от желания познакомиться с тобой, но Роман боялся, что после того, что случилось с... Эй! – он едва увернулся от подставки, которая пронеслась мимо его уха и отскочила от стены позади него. – Что это было, черт возьми?

Коннор выгнул бровь и потянулся за второй подставкой.

– Зачем ты швыряешься вещами? – спросила Мариэль.

Он пожал плечами.

– Учебная стрельба.

Глаза Робби сузились.

– Разве она не знает?

– Ничего не знает, – Коннор положил подставку и повел ее к камину, где ждал третий посетитель. С момента их прибытия священник хранил молчание, глядя на ангела с благоговением и страхом.

– Я хотел бы познакомить тебя с отцом Эндрю, – сказал Коннор.

Мариэль улыбнулся.

– Да благословит вас Бог, душа моя.

Священник прижал руку к груди, в глазах его блеснули слезы.

– Я не могу даже начать говорить вам, какая это радость и честь. Столько лет я полагался на веру, боролся со своей верой, и вот вы—доказательство того, что я не напрасно верил, что все слова, которые я говорил все эти годы, были правдой.

Ее глаза блестели от слез.

– Сын Человеческий, твой Отец нежно любит тебя, – она протянула руку, чтобы коснуться его.

Коннор схватил ее за запястье и повел обратно к кресло-качалке.

– Не хотите присесть?

Священник не заметил вмешательства Коннора. Он был занят тем, что доставал из кармана пальто хлопчатобумажный носовой платок и вытирал слезы с лица.

Но Мариэль заметила, и она прошептала:

– Что происходит, Коннор?

Он открыл рот, чтобы сказать "ничего", но обнаружил, что ему трудно соврать прямо в ее ангельское лицо.

– Она должна знать, – Робби придвинулся ближе к священнику.

– Нет. Она пережила достаточно сегодня вечером, – Коннор обнял ее за плечи и притянул к себе. – Я не позволю тебе расстраивать ее.

Брови Робби поползли вверх. Отец Эндрю замер с наполовину засунутым в карман носовым платком. А Грегори, черт бы его побрал, даже ухмыльнулся.

Коннор почувствовал, как тепло заливает его лицо, но он продолжал обнимать ее.

– Сегодня ночью она прошла через ад – была изгнана из дома, на нее напали, ей обожгли спину и оторвали крылья. Она осталась лежать в грязи раненая и истекающая кровью. И ей угрожал демон...

– Демон! – лицо отца Эндрю побледнело. – О Боже милостивый! С тобой все в порядке?

– Да, – тихо ответила она. – Но я боюсь, что вы чего-то недоговариваете.

Когда священник кивнул, Коннор застонал и опустил руку. Разве она недостаточно пережила сегодня?

– Для меня было бы большой честью, если бы меня коснулся ангел, – пояснил отец Эндрю. – Но мои друзья обеспокоены тем, что ваше прикосновение может причинить мне вред.

– О. И это все? – выдохнула она устало. – Вам нечего бояться. Я потеряла большую часть своих ангельских дарований. Я больше не могу летать или общаться с небесным воинством. И мое прикосновение больше не убивает. Я весь вечер дотрагивалась до Коннора, но безрезультатно.

Грегори фыркнул.

– Право. Абсолютно безрезультатно.

Коннор сердито посмотрел на него.

– Она никогда не причинит никому сознательного вреда.

– Скажи это Шанне, – пробормотал Грегори.

– Кто это? – спросила Мариэль.

– Прекрати трепаться, – рявкнул Коннор на Грегори. – Мы можем предупредить ее, чтобы она не трогала смертных, и оставить все как есть.

– Ты хочешь сказать, что я все еще опасен? – ее глаза расширились от тревоги.

– Только для смертных, – проворчал Коннор. – Ты можешь без проблем касаться вампиров. Мы уже в некотором роде мертвы.

– А откуда ты это знаешь? Что случилось? – она бросила на него раздраженный взгляд, когда он промолчал. – Лучше скажи мне. Тебе, может быть, и столетия, но мне – тысячелетия, так что не обращайся со мной, как с ребенком.

Он приподнял бровь и прошептал:

– Разве я обращался с тобой, как с ребенком?

Ее щеки порозовели.

– Моя дорогая, – начал отец Эндрю. – Возможно, мы сможем помочь вам заполнить пробелы, если вы расскажете нам, что вы помните из сегодняшнего вечера, – он указал на кресло-качалку, а сам сел на диван. – Я, например, очень хочу услышать вашу историю.

– Хорошо, – она уселась в кресло-качалку, а Коннор остался стоять рядом.

Робби и Грегори сидели на диване, зажав священника между собой.

Она сложила руки на коленях.

– Сегодня вечером мы отправились в палаточный лагерь в районе, известном как Южная Дакота.

– Кто это "мы"? – спросил Робби.