Мой вампир

– Да. Я благодарна, что вы и ваши друзья помогаете мне.

Она знала достаточно о современном мире, чтобы понимать, что ей будет очень трудно выжить самостоятельно. У нее не было ни удостоверения личности, ни свидетельства о рождении, так как она никогда не была рождена, ни денег, чтобы купить еду, кров или одежду. Кроме того, было бы почти невозможно жить среди людей без того, чтобы случайно не коснуться кого-то и не вызвать смерть.

Лучшим местом для нее было это сообщество хороших вампиров, и она знала, что это было больше, чем совпадение, что она была найдена одним из них. К ней вернулись прежние мысли. Если бы она могла выполнить какую-то благородную миссию здесь, на Земле, она могла бы считаться достойной воссоединения с небесным воинством.

Она села в кресло-качалку и поморщилась от странного ощущения джинсов, обтягивающих ее бедра и сжимающих колени. Ее футболка была черного цвета с надписью: "Укуси меня" поперек груди. Странная футболка для вампиров, но, очевидно, смерть не уменьшила их чувство юмора. На самом деле, для Немертвых они были удивительно живыми.

Она откашлялась, чувствуя, что все четверо мужчин выжидающе смотрят на нее. Робби и Грегори снова сидели на диване с отцом Эндрю, а Коннор стоял позади них, скрестив руки на окровавленной рубашке. Ее кровь. Волна горя снова захлестнула ее из-за потери крыльев. Что, если она никогда больше не полетит?

Она с трудом сглотнула.

– Я хочу заверить вас, что никому не причиню вреда. Я уверена, что мои силы со временем исчезнут, но сейчас я буду очень осторожна и не прикоснусь ни к одному человеку.

– Спасибо, – улыбнулся отец Эндрю. – Но, если быть до конца честным, будет трудно понять, исчезает ли твоя сила. Ни один смертный не захочет добровольно испытать это.

Она кивнула.

– Так сколько же тебе лет? – спросил Грегори.

Робби хмыкнул.

– Неудивительно, что у тебя нет девушки.

Она улыбнулась.

– Сложно сказать. Мы не смотрим на время так же, как вы. Мое полное имя Мариэль Quadriduum. Я была сотворена вместе с тысячами других ангелов на четвертый день.

– Черт, – пробормотал Грегори. – Ты такая... древняя, – он поморщился, когда Коннор ударил его по затылку. – Правда же. А я-то думал, что ты старый.

Коннор приподняла бровь, глядя на него.

– Четвертый день, – пробормотал отец Эндрю. – В тот же день Бог сотворил Солнце и Луну.

– Да. И миллионы других солнц и лун, – она вздохнула. – Мне было поручено наблюдать за Солнечной системой.

– Ничего себе! – усмехнулся Грегори. – Ты была как императрица галактики. Круто.

Она с сомнением посмотрела на него.

– Планет было всего три.

Грегори наклонился вперед.

– И на одной из них была разумная жизнь?

– Да, – пробормотал Коннор. – Но ты к ней не относишься.

Грегори бросил на него раздраженный взгляд, а Робби усмехнулся.

Отец Эндрю покачал головой.

– Пожалуйста, продолжайте, моя дорогая.

Она откинулась в кресле-качалке.

– Каждая из моих планет состояла из огромного ледяного камня, окруженного плотной атмосферой метана.

– Облом! – Грегори выглядел обиженным на нее. – Из всех планет во Вселенной тебе досталась всего парочка пустышек.

Она рассмеялась.

– Мне очень неприятно говорить тебе это, но большинство из них – пустышки. Или они кажутся такими. Многие из них до сих пор служат важной цели.

– Как Юпитер притягивает метеориты, чтобы защитить землю? – тихо спросил Коннор.

Она кивнула, улыбаясь.

– Да.

Пусть Коннор узнает о планетах, которые служили ему защитниками.

Грегори оглянулся через плечо на Коннора.

– Ты разбираешься в астрономии?

Он нахмурился в ответ.

– Я смотрю на ночное небо уже почти пятьсот лет. Почему бы мне не узнать об этом?

– На шестой день мне стало так скучно, что я попросила перевести меня, – продолжала она. – Отец сотворил на Земле людей и всевозможных животных, и Он был чрезвычайно доволен. На самом деле, мы все были очарованы, и Отец хотел защитить свои новые творения, поэтому многие ангелы были переведены. Некоторые из них стали Хранителями и Воинами Бога. Другие становились Целителями и Освободителями.

– Как ты? – спросил Робби.

Она нахмурилась.

– Изначально я был Целителем. Буниэль был моим начальником, и мы стали близкими друзьями. Я любила исцелять.

– Что же случилось? – спросил Грегори.

– Я... ослушалась. Первый раз это случилось в Восточной Европе, в конце того периода, который люди называют Средневековьем. Мне сделали выговор, и я умудрялась вести себя прилично в течение нескольких ваших столетий. Но во второй раз я ослушалась... – она вздрогнула. – Это было очень плохо.

– Ты можешь не говорить нам, если не хочешь, – тихо сказал отец Эндрю.

Ей не хотелось говорить об этом, но когда она посмотрела на Коннора, то почувствовала внезапное желание признаться. Она хотела, чтобы он знал