Моя Богиня. Несентиментальный роман. Часть вторая (СИ)

  - Да сам ты гнида! Да ещё и ворюга, к тому же! - ответил на это Колька, прожигая Максима насквозь своими горящими ненавистью глазищами. - Сожрал половину моего балыка втихаря, у меня разрешения не спросив, - и ещё меня же в чём-то там обвиняет! Молодец! Консервы я его ел - подумаешь! Я съел-то пару кусков всего - и ушёл. А остальное вы с Жигинасом сожрали на пару!... А потом, я не просил тебя мне их привозить, и не хочу, чтобы ты по моим сумкам и вещам из-за этих своих немецких консервов лазил. Не ожидал я от тебя такой подлости, Максим, никак не ожидал! Тем паче, после 4 лет знакомства. Этот украденный балык тебе ещё боком выйдет: попомни мои слова! Поплачешь ещё горькими слезами!... А теперь всё! На этом давай закончим наш разговор. Видеть и знать тебя с этой минуты не желаю больше, мотать из-за тебя нервы, портить настроение себе. Зря я с тобой вообще поселился вместе в этом году, определённо зря: надо было б с Володькой Козяром селиться, как он мне весной предлагал, а я, дурачок, отказался - не захотел с тобой ссориться и расставаться врагами. Друзьями ведь были до этого как-никак, столько лет вместе прожили. И тут такое!... Ладно, это дело ещё не поздно переиграть, с переселением-то. Я, может, так и сделаю скоро - перееду от тебя. А ты не подходи ко мне больше: я про тебя забыл, вычеркнул тебя из памяти и из жизни. "Была без радости <наша с тобой> любовь. Разлука будет без печали" ...

  Сказав всё это, Меркуленко выскочил из комнаты чернее тучи, потом - из блока. И больше его Максим в тот вечер уже не видел - спал в комнате один. А Колька остался ночевать в соседнем блоке - с братьями-хохлами весь вечер обиду свою делил, с которыми он давно уже сблизился и сроднился...

  15

  Хохлами этими были Вовка Козяр - 25-летний ловкий рабфаковец из Житомира, Генка Гацко из Черкасс и Серёжка Богатырь из Харькова. Козяр попал на истфак после службы в Армии, предварительно пройдя обучение на Рабочем ф-те. История как наука была ему не нужна, была до лампочки: он готовил себя к чиновной карьере, для которой в советское время, как, впрочем, и сейчас, непременно требовался диплом; и чем круче - тем лучше для его обладателя. Генка Гацко был ровесником Кольки и такой же дятел тупой и тоскливый: поступил в МГУ со второго раза и тоже исключительно ради диплома, ради карьеры большого дельца, кем он и стал впоследствии. И только Серёжка Богатырь был ровесником Максима и был единственным из хохлов, кому любо было учиться, кто учился не из-под палки и не для галочки - для души. За это он и нравился Кремнёву больше всех остальных, его одного Кремнёв выделял и симпатизировал.

  С хохлами, корешками Меркуленко, Максим близко сошёлся лишь на 4-м курсе, когда в одной из 4-х университетских башен жил. До этого-то он хохлов никого и не знал фактически - не пересекался с ними ни на учёбе, ни в ФДСе, ни в стройотряде и спорте. Факультет их огромным был, и подобное положение дел происходило часто и со многими. Максим тут исключением не был.

  Башни же хороши были тем для знакомства и дружбы своих обитателей, что представляли собой большие мансарды, по сути, или хорошо обустроенные чердаки. В каждой из них, повторим, было 4-е крохотных этажа всего, и на каждом этаже было расположено по четыре небольшие комнаты с общими для всех удобствами и кухней. Студенты каждого этажа поэтому жили одной большой семьёй, бегали друг к другу в гости запросто, без конца пересекались в крохотном коридоре, в туалете с душем, на кухне той же часами лясы точили, где они готовили еду. Это их и сближало всех помимо воли каждого.

  Сам же Меркуленко с хохлами познакомился в стройотряде "Спарта", куда он, начиная с первого курса, ездил четыре года подряд в качестве комиссара. Там-то он и сдружился с Козяром и Гацко, заслуженными студентами-строителями, которые два первые года трудились простыми бойцами, а после третьего курса, когда в "Спарте" произошла смена поколений, Козяр стал командиром отряда, а Генка Гацко - мастером. Украинская троица, таким образом, составила руководящее ядро новой "Спарты", сплотилась в отряде так, что было и не разорвать. Не удивительно, что и после летних строек Козяр, Гацко и Меркуленко тесно и плотно общались в общаге, дружили, и даже и поселиться решили вместе на 4-м курсе по обоюдному желанию каждого. А Меркуленко уже уговорил Жигинаса с Кремнёвым в башню из ФДСа переехать жить, хотя были и другие варианты.

  Обосновавшись на новом уютном месте, Меркуленко из комнаты братьев-хохлов фактически не вылезал, проводил там даже больше времени, чем у себя в жилище: с хохлами ему веселее и комфортнее было, по всему видать, роднее. Но и про Кремнёва с Жигинасом он тогда ещё старался не забывать - регулярно с ними вместе ужинал, бегал по магазинам, в столовку ту же днём...

  16