Моя (чужая) невеста

Эдмер Сигестан идти на похороны не пожелал. Мелисса отправилась одна, прибившись по пути к Нанне и сопровождавшим экономку служанкам. В эту минуту не имело значения, что они прислуга в замке, а она гостья. Никто против её присутствия не возражал. Хотелось подойти ближе, чтобы выразить свои соболезнования, но Руни снова бросила на неё полный ненависти взгляд, и девушка осталась на месте, не рискнув приблизиться к членам семьи покойного.

Увы, сестра Ульвхвата продолжала считать, будто в его смерти повинна Мелисса — тем, что приехала в Приграничье и навлекла несчастье на клан оборотней. На какое-то мгновение промелькнула вдруг мысль «А если она права?» Да, это не тоже самое, что заразная болезнь, но ведь сюда младшая дочь Тидхелмов прибыла несчастной, сиротливой, лишённой привычной опоры под ногами. О ней всегда заботились, её окружали близкие люди, она ни в чём не знала отказа. А здесь, вдалеке от милого сердцу дома, осталась одна, без родственников и нянюшки, без всякой поддержки.

Если бы не встреча с Арнульвом, не их чувства друг к другу, то, наверное, Мелли и по сию минуту чувствовала бы себя так же. Или, возможно, постаралась бы разглядеть что-то хорошее в господине Сигестане? Сделала бы попытку найти опору в нём, если выбора будущей судьбы ей всё равно не предоставили?..

Но что толку сейчас терзаться бесплодными размышлениями, силясь представить себе иное развитие событий? Всё случилось так, как случилось. Её избранником, господином её души и сердца стал молодой оборотень, а навязанный его величеством жених оказался лишь досадной помехой к тому, чтобы обрести счастье с любимым.

«Не смейте даже думать, что Арнульв может жениться на Руни! — хотелось закричать Мелиссе обращаясь к вожаку клана, перед которым, если понадобится, она могла бы даже встать на колени. — Это не она, а я должна стать его супругой, ведь с другой он никогда — вы же и сами знаете — не будет счастлив! Я — его истинная пара!»

Но пока у неё не имелось права рассказывать кому-либо правду о том, что их связывало, поэтому оставалось лишь молча принимать происходящее. А ведь выходило, что Руни тоже знала — или догадывалась — о том, что Ясноокая связала Арнульва не с ней. Но сообщать правду отцу, выдав ему влюблённых, не в её интересах.

Похороны закончились, и все отправились в трапезную на поминальный обед. Взяв слово, Лейдульв заговорил с присутствующими, сказав, что он хотел бы, чтобы его сына Ульвхвата помнили живым, так, словно он по-прежнему с ними. За этими словами последовала долгая минута скорбного молчания, а затем предводитель клана объявил, что его наследником и преемником теперь становится Арнульв. Тот поднялся, и взгляды сидящих за столом обратились в его сторону. Мелли сквозь застилавшую взор пелену слёз тоже смотрела на него, молясь про себя и Великой Богине, и покровительнице оборотней о том, чтобы они, вняв её прошениям, смилостивились над ней и Арнульвом, защитили, уберегли её любимого от новых бед и потерь, от недугов и подстерегающей за порогом замка смерти.

А ещё — о том, чтобы им позволили быть вместе. Пусть не сейчас. Пусть позже. Когда растает снег, превратившись в ручьи и полноводные реки, когда солнечные лучи согреют эту холодную землю, когда исчезнет грозовой тучей нависшая над Приграничьем опасность. Мелисса готова была ждать сколько угодно, лишь бы никогда в жизни с ним не разлучаться.

Глава 24

Несколько дней после похорон Ульвхвата прошло, пролетело, как снег за окном. С Арнульвом Мелисса почти не виделась. После того, как предводитель клана объявил о том, что молодой оборотень вскоре займёт его место, тот почти всё время пропадал где-то вместе с другими. Учился, ходил в лес на разведку, защищал родную землю и тех, кому не дозволялось пока выходить за пределы замка. После того, как тень — все называли убийцу сына вожака именно так, пугающе и безлично — пробралась во внутренний двор, женщин не выпускали даже туда.

На некоторое время враги поутихли, но обстановка продолжала оставаться угрожающей, и никто не сомневался в том, что скоро нужно ждать нового нападения. Мелли слышала, как об этом шептались слуги, неодобрительно поглядывая на неё. Должно быть, Руни успела рассказать им о своих подозрениях, обвиняя гостью в том, что невзгоды начались после её появления в Приграничье. И Нанна, и другие были неграмотны и суеверны, а дочь Лейдульва являлась хозяйкой здесь, так что, разумеется, все они оказались на её стороне. Будь их воля, они выставили бы и девушку, и господина Сигестана из замка, ничуть не заботясь об их безопасности, однако вожак считал иначе, и волей-неволей им приходилось мириться с присутствием чужаков в замке.