Моя чужая новая жизнь

Винтер и Штейнбреннер взирали на этот кошмар с истинно арийским спокойствием — как всегда ни единой эмоции на чугунных рожах. На остальных я даже не смотрела — мне хватило дебильного смеха и весёлых выкриков солдат Штейнбреннера. Я понимала, что рано или поздно им это надоест, и они её подожгут, и боялась даже представить, каково это гореть заживо. Можно сколько угодно потом говорить себе, что я ничего не могла сделать, но на душе от этого легче не будет. Знакомое чувство адреналиновой волны снова пульсировало в висках. Я конечно плохой стрелок, но она довольно близко. Если целиться в голову, то у меня есть шанс попасть с первого выстрела. Я покосилась на Штейнбреннера — вряд ли он сходу решит, что я покрываю партизан. В конце концов я опять могу съехать, что я девица с нежной психикой и просто не могу смотреть на такие ужасы. Русская ведь убита — в чём проблема? Но опять же снова возьму грех на душу. Хотя в данном случае это будет спасение, а не убийство. Я потихоньку расстегнула ольстру, покосилась снова на Винтера и остальных. Ну, правильно, чего им на меня пялиться, все смотрят как мучается «подлая партизанка». Так, пистолет я почти достала, нужно снять с предохранителя затвор…

— Ты что творишь, идиотка? — Винтер резко сгрёб меня в охапку и с такой силой сдавил запястье, что ещё чуть-чуть, и кости бы захрустели.

Я позволила ему перехватить пистолет, понимая, что моя спасительная миссия провалена. Истошный женский крик оборвала пулемётная очередь.

— Что такое? — тут же среагировал Штейнбреннер.

— Это зрелище не для молодой девушки, — с плохо скрытой злостью ответил Вилли, продолжая удерживать меня. — Она сейчас в обморок упадёт.

У девушки всё же нашёлся «спаситель» — оказывается, её застрелил Конрад. По-моему, ему это сойдёт с рук. Во всяком случае ничего, кроме подъёбок, мол, у него слабые нервы и слишком тонкая душевная организация, я не услышала. Он правда чуть ли не в истерике бился, а я в шоке поняла, что из всей этой толпы только один осмелился сломать систему. В лучшем случае солдаты смотрели на эту казнь без всякого удовольствия, а некоторые так вообще словили извращённый кайф и скорее всего мучили девушку и перед этим на допросе.

Я боялась оборачиваться — судя по жуткому запаху, ублюдки всё-таки её подожгли. Конрад застрелил её буквально в последний момент. Удушливый дым, казалось, пропитывал насквозь, тошнота липкой волной поднималась изнутри. Если я так и буду стоять, меня вот-вот вывернет прямо на Винтера.

— Пусти, — я рванулась, хотя может и не надо было себя сдерживать.

Может, в следующий раз дважды подумает, прежде чем тащить девиц на такие мероприятия. Едва успев добежать до ближайшей стены, я согнулась, чувствуя, как судорожно сокращается практически пустой желудок. Было бы ещё чем блевать. Я с утра держалась на чашке кофе и бутерброде. Сплюнув горькую вязкую слюну, я подбито сползла вниз по стене в истоптанный снег. Кровь тяжело, словно отбойный молоток, пульсировала в висках.

— Пойдём…

В глазах Винтера блеснуло что-то очень близкое к жалости, и это меня почему-то ещё больше взбесило. Не хер меня жалеть, ведь по твоей милости я здесь оказалась!

— Убери руки, — процедила я.

Да я лучше ещё раз плюхнусь мордой в сугроб, чем пойду с ним под ручку в машину! Я понимала, что он не желал втягиваться в склоку по переделу власти с Штейнбреннером и, как бы там ни было, всё-таки прикрыл мою задницу, но в этот момент я ненавидела его даже больше, чем остальных. Он что, полагал его вызвали чайку попить да за рюмочкой шнапса обсудить дела насущные? Сказано же было, что схватили партизанку. Он мог отправить меня в Ершово, но не захотел. Решил в очередной раз показать кто тут главный. Показал, блядь. Ненавижу!

— Эрин, тебе плохо? — Кох подхватил мою обмякшую тушку, встревоженно заглядывая в глаза. — Господи, да ты белая, как стенка.

— Не нужно тебе было на это смотреть, — Каспер протянул мне фляжку. — Ну-ка, малышка, глотни.

Я помотала головой. Резкий запах спиртного вызывал опасения, что я выверну обратно первый же глоток.

— Отведите её в машину, — Винтер пошёл догонять Штейнбреннера.

Я поискала глазами Фридхельма, но вспомнила, что до вечера он в карауле. Это хорошо, что он ничего не видел.

— Тебе лучше? — Кох не спешил выпускать меня, да и я чувствовала, что легче мне не становится. — Идти можешь?

Я кивнула и, опираясь на его руку, дотащилась до машины.

— Эрин, мне жаль, что тебе пришлось увидеть, — Кох замялся. — Это…

— Они просто ублюдки, — сплюнул Каспер. — Зачем было так издеваться, тем более над женщиной?