Моя чужая новая жизнь

Всё, это называется белка давно сдохла, а колесо всё ещё крутится. Надо было быть распоследним кретином во Вселенной, чтобы добровольно остаться среди этих садюг. Ну, его к херам Москву, свалю в самое ближайшее время. Плевать насколько далеко я уйду. Всё равно сил ни физических ни моральных быть солдатом немецкой, мать её, армии у меня больше нет. Всё утро я, как крот, рыла окопы. Кребс объявил, что проклятые партизаны снова взорвали железную дорогу, и мы ни шага не ступим дальше, пока не уничтожим подпольщиков. К тому же русские, от которых за два месяца войны такого уже и не ожидали, резко дали отпор. От Файгля пришло донесение, что вчера на их временный штаб был совершён воздушный налёт и, возможно, он окажется не единственным. Короче, мы готовились вовсю, перерыв тут всё вдоль и поперёк. Моя спина уже просто не разгибалась, а на пальцах горячо пульсировали болезненные мозоли. И вообще с организмом происходила какая-то задница. Уже сутки как виски сдавливала безжалостная мигрень, грудь болела и, кажись, увеличилась как минимум на размер. Учитывая ту сбрую, в которую я до сих пор куталась, ощущения у меня сейчас были, мягко говоря, не айс. Хотелось кофе и огромную плитку горького шоколада с миндалем, а потом тёмного ирландского пива и какой-нибудь хорошенечко просоленной вяленой рыбки. Блядь, я наверное беременная. Учитывая, что за два месяца, что болтаюсь в этом теле, положенных критических дней не было ни разу. Не наверное, а так и есть. Глаза защипало от слёз — ну и как я должна выкручиваться из такого дерьма? Ка-а-ак? Я было сунулась к речке, но там как раз плескалась гоп-компания, и я разочарованно потопала обратно. Хотелось нормальный горячий душ с каким-нибудь ароматным гелем, потом намазаться с головы до пяток кремом с запахом кофе или сладостей. Растянуться на диванчике и залипнуть в какой-нибудь триллер. Или пересмотреть «Игру престолов». Хотя, последний пункт можно пропустить. У меня же теперь практически тоже самое онлайн трансляцией.

— Попался, Майер, — я не успела понять, откуда взялась эта тварина, но каким-то макаром Шнайдер умудрился меня сцапать за шкварник.

— Чего тебе надо? Совсем сдурел? — вяло дернулась, даже краем мысли не догоняя, что он задумал.

— Я видел тебя на берегу, что ж ты купаться раздумал? — он тащил меня назад на берег, и я начала отбиваться уже по-серьёзному. Вот же олень дестабилизированный! — Парни, по-моему, пора приучать нашего малыша к водным процедурам, — хохотнул Шнайдер, подтаскивая меня к самой воде. — А то скоро он будет вонять, как эти русские свиньи. Ну-ка помогите.

— Пусти меня, придурок! — я брыкалась, пытаясь его лягнуть, но бесполезно.

Бартель и Каспер охотно вызвались помочь дружку. Меня схватили за руки и за ноги, слегка раскачали и зашвырнули в речку, причём куда поглубже. Вот же твари, но благо я в одежде. Хотя я умела плавать, всё равно, конечно, нахлебалась воды от принудительного погружения.

— Что вы делаете? — Фридхельм, расталкивая этих борцов за чистоту, быстро шёл к воде. — Заняться нечем?

— Взял бы тогда и сам объяснил своему дружку, что надо хотя бы иногда мыться, — продолжал глумиться Шанйдер. — Или то, что он вечно грязный, не мешает вам зажиматься?

— Как и сколько он моется никого не касается, особенно тебя, — огрызнулся Винтер и протянул ко мне руку. — Пойдём, Карл.

Да хер я вылезу, пока вы все не разойдётесь.

— Малыш, тебе, может, и вымыться помочь? — лыбился блондинистый козёл. Ну всё, пора заканчивать этот цирк. Медленно закипая, я пошла на берег. Синеглазка тут же приобнял меня за плечи:

— Не обращай на них внимания. Пойдём, переоденешься в сухое.

Я не стала собачиться ещё и с ним, лишь сбросила руку. Теперь придётся исхитряться, чтобы незаметно переодеться средь бела дня. Проклятый Шнайдер, вот сдалось ему, моюсь я или нет.

— Давай, Винтер, иди, успокаивай свою принцессу, — Шнайдер всё никак не затыкался. — Или у вас Карл за мужика? Моя злость достигла того предела, когда появляется ебанутая смелость. Как бы не боялась я ввязываться в драку, но её не избежать. Если я сейчас не заткну рот этой сволочине, дальше будет только хуже. То, что начиналось с беззлобного шипперства, уже говорилось в лицо и открытым текстом. Не знаю, насколько долго я ещё тут продержусь, но пребывать в статусе убогого гомика точно не хочу.

— Шнайдер, думай, что несёшь! — рыкнула, с ненавистью глядя, как он насмешливо смотрел на меня, как бы спрашивая: «Да что ты можешь, лошара?»

— А то что? — нет, я сотру с его рожи эту глумливую улыбку. В прошлой жизни я неплохо умела обламывать таких вот норовистых говнюков.

Оттолкнув руку Фридхельма, который пытался меня остановить, я сделала то, чего от меня не ожидал никто. В том числе и я сама. Сжала пальцы в кулак и резко впечатала его в идеальный арийский нос обидчика. Он проморгал мой удар раз, но следующий, конечно же, нанести так легко мне не удастся.