Моя чужая жена

Аверин эгоистичный, наглый мерзавец, сопротивление бесполезно. Он никогда не оставляет вариантов, безжалостно топя меня в себе. Нависает, покрывает голодными, хаотичными поцелуями мой живот, сдёргивает с ног трусики, словно срываясь с цепи. Антона никогда не хватало надолго, он ярок в своих эмоциях. А очень ласков и нежен, только когда сыт сполна. Сейчас же между нами искрит необузданный голод, нам мало друг друга, мы воруем эту эйфорию у вселенной.

Он шире разводит мои ноги, накрывает своими порочными губами плоть, целуется с ней, проводит языком, слизывая влагу.

– Ммм, как я скучал по этому вкусу, – звучит грязно, но всегда заводит.

Его горячие губы всасывают клитор, и у меня закатываются глаза, а по телу идет судорога удовольствия. Его пальцы вторгаются в меня, поглаживая стеночки, а язык и губы творят что-то неописуемое, вынуждая приподнимать бедра и требовать большего. Цепляюсь за его волосы, пытаясь оторвать от себя в порыве страсти, потому что в какой-то момент начинают дрожать ноги, наслаждение становится болезненно невыносимым, и я бесстыдно стону на всю квартиру, хватая воздух. Боже, как давно я этого не чувствовала! Чтобы не просто секс, не механические действия, а ураган эмоций и ощущений, когда накрывает с головой и топит в эйфории!

Его язык становится настойчивее, а пальцы безжалостно трахают, растягивая. Скручиваю его волосы, находясь в шаге от оргазма. Антон всасывает клитор, щелкая по нему кончиком языка. Содрогаюсь всем телом, в ожидании чего-то острого и взрывного, что может дать мне только этот мужчина…

– Нет! – выкрикиваю почти плача, когда он отрывается от меня, дует на пульсирующую плоть, охлаждая пыл, и медленно вынимает пальцы. Низ живота болезненно ноет от неудовлетворенного желания, глаза наполняются слезами. – Пожалуйста, – хнычу. Распахиваю глаза и вижу, как это гад облизывает мокрые от моей влаги пальцы, внимательно наблюдая за мной. Ему нравится смотреть, как я плачу от болезненного желания, ему нравится понимать, что он имеет власть, и я знаю, чего он ждет.

Вслед за разочарованием окатывает злостью. Когда дело доходит до нашей близости, мы становимся жадными и дикими.

– Мерзавец! – шиплю, как кошка, резко поднимаясь к нему, посылая взгляд полный ненависти.

– Чего хочет моя кошечка? – с ухмылкой спрашивает он сиплым голосом. – Возьми сама, – усмехается гад.

Хватаюсь за его штаны, дергаю вниз вместе боксерами, выпуская наружу давно готовый твёрдый налитый член, сжимаю его, размазывая по головке капельку влаги.

– Твою мать! – рычит, как зверь, напрягаясь, играя мышцами на груди, вдавливает мне в губы пальцы, которые были во мне, вынуждая открыть рот. – Соси! – он тоже агрессивен, подавляет своей властью.

Аверин может быть романтичным, нежным, но в постели никогда не уходит вниз, всегда только сверху, даже если сверху я. Послушно всасываю терпкие пальцы, слегка прикусывая, прохожусь языком и вновь всасываю, когда он начинает имитировать ими точки.

– Давай, кошечка, ты сверху, – говорит в губы, отнимая пальцы.

Он избавляется от штанов, садится на диван, расставляя ноги, и тянет меня на себя. Хватаю его за шею, мстительно царапая ногтями, и медленно насаживаюсь на твердый член. Совсем немного, позволяя войти только головке, и замираю, дразня моего зверя. Чувствую, как по его телу прокатывается дрожь от нетерпения, как сжимаются ладони на моих бёдрах, как рвется частое дыхание.

Рывок.

Вскрикиваю, когда он резко дергает за бедра, насаживает меня на себя, не позволяя играть. Прогибаюсь, откидывая голову, потому что я давно хожу по грани, в нескольких миллиметрах от наслаждения. Жарко, голова кружится, тело трясет. Это немного больно – принимать его в себя, чувство наполненности сносит пределы.

Он вдавливается снизу, делая несколько мощных толчков, и вновь вдавливает в себя, не двигаясь. Очень глубоко, чтобы прочувствовать все оттенки больного наслаждения.

Антон начинает меня мучить, доводя до истерики. Перехватывает волосы, тянет, открывая доступ к шее, целует, всасывает кожу, плечи, ключицы, грудь, умело играет, сам задыхается, но не двигается. Набрасывается на губы, кусает, и я отвечаю, также дико кусая. Чувствую, как он хочет, как его тоже уже трясет, как член внутри меня пульсирует.

– Ну, пожалуйста, – сдаюсь, начиная просить. Антон прислоняется лбом к моему лбу и рвано дышит в губы.

– Скажи, что ты моя…

– Антон, пожалуйста, – пытаются двигаться, но жесткие пальцы впиваются в бедра, не позволяя. Вот оно – то самое насилие. В исполнении Аверина.

– Скажи! – требует, касаясь губ, но не целует. А я в агонии мотаю головой, начиная задыхаться. – Таня! Скажи! – рычит, больно кусая.

– Твоя! Я твоя… – всхлипываю, сдаваясь.