Моя деревня

С е в е р о в (оживленно). В его, в его подчинении.

Н о в и к о в. У нас есть отличный, ну просто уникальный экспонат.

С е в е р о в. Имеющий непосредственное отношение к созданию Военно-Морского Флота.

Н о в и к о в. Да без того экспоната вообще не было бы ни флота, ни руководящих кадров на флоте.

К о л ь ц о в. Ну-те, ну-те?

Новиков встает, торжественно берет люльку и преподносит ее Кольцову.

Н о в и к о в. Вот в этой посудине плавал завтрашний адмирал.

Северов еле сдерживает смех.

Из курной избы он на простор морской вышел. А нянчила его сестра. Средств у нее не было на коляску. Да и колясок-то не было! А завтрашний адмирал все забыл, по двенадцать лет в родных местах не появляется. (Прониной.) Не грусти, хозяйка, хоть и обидно тебе за своего братца за то, что его в твоем доме отчитывают.

К о л ь ц о в. Ей обидно, что вы в чужом доме, как в своем, командуете и компрометируете меня перед руководством.

С е в е р о в. Что, что вы сказали про руководство? Не расслышал. Нет, я все же должен завершить самоварную операцию. (Уходит.)

П р о н и н а. Сколь лет прошло, Митя, сколь воды утекло. Сколь делов мы тут наворочали, чтоб себя из грязи за уши вытянуть. Вона как жить начинаем! И обидно мне до слез, что нет во всем этом огромаднейшем, нечеловеческом труде ни одной твоей былиночки.

К о л ь ц о в. Ну, прости. Однако пора. Не бросать же генерала.

Н о в и к о в. А может, генерал и сам не поедет?

П р о н и н а. Обиделся. Бежишь! Мы тут готовились. А ты бежишь. Евгений Павлович, такой большой человек, в нашем доме свободно дышит, а ты люльки собственной засрамился?! И все в этом доме тебе обрыдло, все не так! Наплевал в свое детство, в мою память! Эх, Митя, Митя! Для того ль я тебя тянула-учила?! Срам-то перед людьми какой!

К о л ь ц о в. Ну хорошо. Я останусь.

Н о в и к о в. Вот это дело! И чтоб без обид, бывший крестьянин, будущий адмирал! (Прощается и выходит.)

К о л ь ц о в. Демагогия. Сплошной какой-то бред.

Пронина подсаживается к нему, ласково проводит рукой по голове.

П р о н и н а. Скоро совсем седым будешь… Ох, Митенька, не любила б я тебя так сильно, нешто терпела бы такой позор за тебя.

Кольцов смотрит с удивлением.

Ведь умный человек, а вроде все дурака валяешь. Неужто не понял, что в чужое кресло тебя посадили, а ты всерьез это принял.

К о л ь ц о в. Глупости ты говоришь!

П р о н и н а. Вот и упрямишься. А упрямство — порок слабого ума.

К о л ь ц о в. Вот уж и дурак. Меня чтут, уважают. Я такой известный человек…

П р о н и н а. Митя!!! Умной спеси не бывает! (Отходит к окну.)

Кольцов сидит, глубоко задумавшись.

К окну с улицы подходит  К о л е с о в.

К о л е с о в. Налаживается вроде дело. Сейчас попробуем пустить.

П р о н и н а. Неужели дожили до светлого дня? Ой, спасибо, Мишенька…

К о л е с о в. Оля!.. Я думал, все забыто, все прошло. А тогда, у памятника, когда ты со мной говорила с таким чувством, с такой нежностью…

П р о н и н а. И ты взволновал меня, Миша. Будто давнее, незабываемое вернулось…

К о л ь ц о в (угрюмо). Меня критикуешь, а сама? Мне-то уж почти пятьдесят, а ты-то ведь старше меня…

К о л е с о в (решительно входит в дом). Знаешь, Митяй! Ты про себя думай, а Ольгу оставь в покое. А то я при всех расскажу, как за тебя в седьмом классе математику сдавал. Понял? Вот и помалкивай!

Кольцов идет в соседнюю комнату. В дом входят  л ю д и.

(Прониной.) Оленька!

П р о н и н а. Нет, Миша. Ешь с голоду, люби смолоду. (Гостям.) Прошу к столу.

Все рассаживаются. Пронина подходит к занавеске, за которой стоит Кольцов.

Мить! Выдь к людям-то, неловко. А?

К о л ь ц о в. «В чужое кресло», говоришь?

П р о н и н а. Не обижайся, а?

К о л ь ц о в. Я думал об этом… Думал до отставки дотянуть…

П р о н и н а. Вертайся домой, Митя. Помощником мне надежным будешь. Дети-то уж пускай там остаются, а ты с женой вертайся, а?

К о л ь ц о в. Не то ты говоришь. Не то.

П р о н и н а (в сторону). Нет, таких, как Митя, видать, ничем не прошибешь! Разве что на голодный паек посадить, пока уважением к нашему труду не проникнется.

С е в е р о в. Ко мне тут секретарь райкома с одной просьбой обратился. В общем… (Кольцову.) Даю вам своей властью две недели отгула-отпуска, так сказать, на лечение…

К о л ь ц о в. Благодарю вас, товарищ генерал! Мы как раз с супругой на воды, к морю, собирались…

С е в е р о в. Нет, нет! Пожалуй, не стоит! (Прониной, многозначительно.) Я думал, что Валентин Петрович очень круто тут про люльку, но ведь если полегче, то, пожалуй, и не проймет?! Как думаете, Ольга Андреевна?