Моя деревня

РУССКИЙ КАРАВАЙ Бытовая комедия в трех актах, с прологом

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ч е р н о в а  Е к а т е р и н а  М а к с и м о в н а — доярка, Герой Социалистического Труда, депутат облсовета. Красивая женщина.

К у з ь м а  П е т р о в и ч — ее муж, инвалид войны, сторож в раймаге.

Л а р и с а — их младшая дочь, доярка.

К и с е л е в  Н и к о л а й  И в а н о в и ч — бригадир животноводческой фермы.

Б о б р о в  А н а т о л и й  С е р г е е в и ч — механизатор.

Ж е н ь к а — студент-дипломник.

С а б у р о в  А н д р е й  И в а н о в и ч — парторг колхоза.

М а т ь  К у з ь м ы.

П р е д с е д а т е л ь.

В сценках и эпизодах:

В а с и л и й — старший сын Черновых.

М а р и я  И в а н о в н а — работница сельхозуправления.

Д о я р к и, г о с т и, о ф и ц и а л ь н ы е   л и ц а.

Наши дни. Далекое село.

ПРОЛОГ

ПЕРВАЯ СЦЕНА

Лето 45-го года. Светлый день. Дом Черновых, полно народу за столом. Во главе стола сидит с забинтованной рукой  К у з ь м а, рядом с  м а т е р ь ю. Слева от него сидит молоденькая, повязанная платочком  К а т ю ш а  К о л о с к о в а — невеста Кузьмы. К и с е л е в, в полуфлотской одежде, стоит, высоко подняв стакан с вином.

К и с е л е в. Дорогие товарищи, граждане односельчане! Вот и дождались мы светлого дня: еще один наш, деревенский, наш герой-танкист, механик Кузьма… Петрович Чернов возвернулся после победы в родной дом. Это очень приятно и радостно! Это значит — еще на одного героя-гвардейца крепче стал наш колхоз «Красный партизан». За Кузьму! Пей, Кузя!

К у з ь м а (смущенно). Да я, братцы, и на фронте-то в самую лютую стужу свои положенные сто граммов водителю уступал…

Г о л о с а. Ну как так можно?

— В такой день — и не причаститься?!

— Пей, Кузьма, не обижай!

— Может, тебе наша самодельная не ндравится? Есть казенная…

М а т ь. Не дожил батя до этого светлого дня, еще в первые дни на границе полег, а то бы порадовался, на тебя глядючи… Выпей, сынок!

К а т ю ш а. Выпейте, Кузьма Петрович, меня хоть уважьте!

Кузьма выпил залпом, захлебнулся, не может перевести дух.

М а т ь. Это хорошо, Кузенька, что к этому зеленому змию не пристрастился…

К у з ь м а (переведя дух). Простите, люди, но врачи мне в госпитале сказали, что, пока раны окончательно не подживут, об этом деле и думать не смей!

К и с е л е в. Это хорошо. Но все же еще раз тебе придется выпить. За наш колхоз, за нашу победу, за нашу родную Советскую власть, которая над лютым врагом одоление произвела!

М а т ь. Выпей, сынок! За такое не выпить грех. Смотри, сколь людей из нашего села на войну ушло! А сколь вернулось? Только ты да вот Николай Киселев… Выпей, сынок…

К и с е л е в. Ну что, «гвардия», или в отступление пошел?

Кузьма выпил.

Вот это по-нашему, по-фронтовому. Нет, люди! А вы только гляньте, как он на нашу Катюшу глаз косит! Нет, вы только гляньте! Дело явно к свадьбе идет. А ты знаешь, Кузьма Петрович, как себя тут твоя невеста без тебя проявила?.. Я-то вот на четыре месяца раньше твоего демобилизовался, и тоже по ранениям… Так вот, значится… Катюша, как я ферму принял, она ведь самая что ни на есть наипервейшая доярка стала. Кончила десятилетку, а дальше в институт или еще в какую академию ведь не пошла, а все возможности имела… Так что тебе невеста добрая достается… Недаром она тебя всю воину ждала. Ну что, братцы? Выпьем еще по одной за жениха и невесту…

Г о л о с а. Выпить бы можно, но только так ведь пьют разве что на свадьбе… — А свадьбу надо бы отметить…

К у з ь м а. Пусть сейчас и будет свадьба! Как, Катюша?

К а т ю ш а. Да что вы, Кузьма Петрович…

К у з ь м а. А чего? Или ты не невеста мне, а я не жених? Или, может, кто другой тут без меня у тебя на горизонте показался?

К а т ю ш а. Ну что вы такое только говорите, Кузьма Петрович?!

К у з ь м а. Ну, так в чем тогда дело? Может, не люб я такой? Малость, правда, подкалечен, но руки-ноги при мне, а кожа, что обгорела, так ее ж под рубахой не видать…

Мать утирает слезы.

Полно, маманя, всхлипывать… Люди вон, да и батя тоже, жизни свои положили, а кожа — да шут с ней, с кожей-то, — скажите спасибо, что хоть такой на своих ногах пришел. (Кате.) Ну что, Катюша? Согласна?

Катя опустила голову.

Наливай, Николай-морячок! Она согласна!

Наливает вино.

Мы тут такое в нашем колхозе развернем, что будь здоров, не кашляй! Я хоть не могу за трактор садиться, но механику-то хорошо знаю. Так что с нашим союзом с тобою придет в колхоз семья не только доброй доярки, но и грамотного механика! Вот за это я готов выпить! Но — в последний раз! (Пьет.)

Г о л о с а. Горько! Горько!