Моя деревня

Киселев медленно уходит в сторону, а она все причитает. Потом свет постепенно меркнет, звучит перезвон Кремлевских курантов, из темноты выходит  п р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й.

СЕДЬМАЯ СЦЕНА

Часть большого светлого зала.

П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й (продолжая чтение). «…Чернову Екатерину Максимовну, доярку колхоза «Красный партизан», Веснянского района, депутата областного Совета депутатов трудящихся, с вручением ей ордена Ленина и Золотой медали «Серп и Молот».

Аплодисменты. Из темноты, приодетая, выходит  Ч е р н о в а. Подходит к столу. Какой-то солидный  м у ж ч и н а — он находится в полутьме — что-то говорит ей. Она некоторое время стоит спиной к зрительному залу, а когда повернется лицом к залу, на груди будет сверкать орден Ленина и Золотая Звезда Героя. Она очень взволнована. Подходит к рампе.

Ч е р н о в а. Я бывала в чужих странах. Всякое, и притом многое хорошее, повидала. Но вот чтоб простой доярке вручали такую награду, какими награждают ученых, писателей… Нет, такого нигде, кроме нашей Родины, не увидишь. Это значит — как же ценит партия труд рабочего и колхозника! Это значит — как же теперь-то я должна работать! О господи! Голова кругом идет… Нет уж, теперь я механизацию пробью!

Аплодисменты.

Конец пролога

АКТ ПЕРВЫЙ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Дом Черновых. Большая светлая комната. Рядом с большой печью, что возле входа, сервант с хрустальной посудой. Над сервантом в двух больших рамках, повешенных вплотную друг к другу, портреты молодых Черновых. Обе рамы окаймлены расшитыми полотенцами. Под окнами диван-кровать. А над диваном ковер или гобелен с оленями или лебедями. Над ковром в большой раме под стеклом фотографии родственников. Фотографии самых разных размеров. И эта рама окаймлена расшитым полотенцем. В стороне стол под ослепительно белой скатертью. На столе современная настольная лампа, ваза с бумажными цветами и радиоприемник «Спидола». В красном углу, на полированном столе, телевизор. Слева дверь в комнату Ларисы, справа дверь в комнату Боброва. Предрассветные сумерки. В комнате полумрак. За перегородками горит свет. Л а р и с а  со сползшим на плечи платком сидит за столом в большой комнате и устало смотрит на  К и с е л е в а, сидящего напротив нее.

Пауза.

Л а р и с а. Ну, судите, судите. Не уберегла, не сумела.

К и с е л е в (сокрушенно разводит руками). Все было сделано по инструкции, все по-научному, а он сдох… Ну что же делать?

Л а р и с а. Я маму ослушалась. Она велела в холод, а я в тепло потащила. Думала, раз теленок маленький, стало быть, ему тепло самая польза, а вышло… (Плачет.) Гнать меня с фермы, гнать надо…

Лариса поднимается и идет к двери, Киселев — за ней.

К и с е л е в. Ни к чему эти такие твои слова… Ни к чему. Вот приедет Катерина Максимовна…

Л а р и с а. Вот приедет мама, и уеду я к брату в город. Все равно нам здесь, в этой бригаде, света, видно, не дождаться. Васька отслужил и чего-то не больно поспешил в нашу деревню, а в городе на производстве устроился. И все там, что угодно. И удобства разные, и теплота, чистота… Молодых парней в общежитии триста штук, и все холостые… И мой Женька-студент тоже там… Простите, дядя Коля, но больше нет моей мочи. Нет моих сил и возможностей.

К и с е л е в. Да ты знаешь, как у нас скоро все повернется в селе?