Моя дорогая Роза

А ведь Роза прихватила с собой Мэдди совсем не за тем, чтобы с ее помощью наводить мосты с отцом или как-то задобрить его и разговорить. Но в результате все получилось совсем не так скверно, как она того опасалась. У дочери даже останутся крохи воспоминаний о дедушке, и они с Мэдди смогут хотя бы изредка вести какие-то беседы на тему, как они навещали его, оставляя за скобками особенности его характера. В принципе, любая попытка понять, что за человек ее отец сегодня, оценить его, так сказать, с высоты собственных прожитых лет, такая попытка и разумна, и оправданна. Впрочем, одно Роза успела понять со всей определенностью. Тот отец, которого она запомнила ребенком, яркий, жизнерадостный красавец-великан, источавший столько обаяния, в которого невозможно было не влюбиться, тот человек не имеет ничего общего с изможденным седым стариком, который стоит перед нею. Вот он снова повернулся к ней спиной и стал яростно счищать мастихином краску с холста.

– Говори! – приказал он, не глядя в ее сторону. И Роза на миг растерялась, не зная, с чего начать.

– Наверное, Милтуэйт – приятное место для жизни, – сказала она первое, что пришло в голову, чувствуя неловкость от того, что затевает с отцом какой-то пустопорожний разговор. Да и не станет он терпеть ее болтовню слишком долго.

– Место как место, – ответил он ровным голосом. – Но доживать я собираюсь в нем. Природа здесь богатая и очень подходит для моей работы. Все эти горожане, томящиеся в клетках многоквартирных домов, им нравятся подобные пейзажи. Они смотрят на горы, и воображение подсказывает им, что, оказывается, в мире есть еще много чего интересного и важного, помимо их бессмысленного и серого существования.

– Но с деревенскими ты не общаешься, да? И друзей здесь не завел? – Роза запнулась. – Живешь один?

– Да, я живу один. Послушай! Мы не виделись с тобой двадцать с лишним лет. И как видишь, все эти годы я отлично справлялся без дочери. Так зачем же мне нужен кто-то посторонний? Чтобы он тут путался под ногами и мешал работать! – Джон отвернулся от холста и посмотрел на Розу с нескрываемым раздражением. – Уж таким я уродился! В этой жизни мне никто не нужен. Единственное, чего я хочу, – это чтобы меня оставили в покое. Все! Одиночество – это самое лучшее из того, что мне надо. В какой-то мере здесь я его обрел.

Роза вздохнула и снова обратила взор на полуоткрытую входную дверь. Развернуться бы сейчас и бежать отсюда, неожиданно мелькнуло у нее в голове, бежать и бежать без остановки, пока хватит дыхания в легких. И только потом остановиться где-нибудь на склоне и вдохнуть в себя полной грудью чистый свежий воздух, не загрязненный присутствием этого странного и совершенно чужого ей человека. Неужели ее отец всегда был таким? Нелюдимым анахоретом и бирюком. А ее пронизанные солнечным светом детские воспоминания – это всего лишь игра воображения, фантазии, которые она сама себе напридумывала о человеке, которого когда-то любила.

– А куда же подевалась Тильда? – осмелилась наконец спросить Роза, чувствуя солоноватый привкус на искусанных до крови губах. Как, какими словами можно пробудить в нем хоть какие-то чувства? – Ее ты тоже использовал и выбросил вон? После всего того, что ты сотворил с мамой, бросил ее, разрушил семью, ушел из дома, не оглянувшись, ты повторил то же самое с ней?

– Мои взаимоотношения с Тильдой тебя не касаются! – отрезал отец. – Ты и она – это две отдельные главы моей жизни. И обе они на сегодня уже из прошлой жизни.

– Простая же у тебя логика, как я посмотрю! – воскликнула пораженная Роза, начисто забыв о намерении оставаться такой же бесстрастной и непроницаемой, как и ее отец. – В свое время ты решил начать новую жизнь, сломав при этом чужую. Потом так же легко сломал еще одну жизнь. И что? По-твоему, эти две сломанные жизни не имеют между собой ничего общего? Дескать, все в прошлом, и точка. А знаешь ли, что для детей вообще не существует такого понятия, как срок давности?

– Наверное! – согласился с ней Джон и энергично вытер мастихин о край рубашки. Потом взял несколько тюбиков с краской и стал перебирать их в поисках нужного оттенка, остановив в конце концов выбор на жженой умбре темно-коричневого цвета. Он коротко посмотрел в сторону Розы, все еще словно вросшей в пол возле дверного косяка. – А что ты решила в отношении своего мужа? Может быть, стоит поговорить с ним и попытаться все наладить? Мне кажется, еще не поздно это сделать.

– То есть ты предлагаешь вернуться к нему? – Роза с обидой тряхнула головой, изо всех сил пытаясь говорить спокойно. – Вот уж правда! Ты готов на все, что угодно, лишь бы только поскорее отделаться от меня. Надо же! Даже вызываешься помочь мне сохранить брак. Хотя и понятия не имеешь, что это был за брак и в какой ад этот человек превратил мою жизнь. А ты, нате вам! Готов хоть сейчас отправить меня к мужу посылкой…

– Ты не такая, как я! Тебе нужны люди, человеческое общение… К тому же, как ты сама мне только что живо напомнила, ребенку нужен отец. Я бы на твоем месте все же поговорил бы с ним. Попытка не пытка, да?