Моя грязная Калифорния

— Знаю, что он какое-то время спал с одной японкой. В Марти была эта простая сторона, он хотел знакомиться с новыми людьми. Но потом у него бывали периоды добровольного воздержания. Он как-то заставил меня пойти на этот «Женский марш» в центре города. Он всегда анализировал людей, с которыми общался. Однажды какая-то девица попросила надеть на нее наручники, и Марти это сделал, но потом он часа четыре обсуждал со мной вопрос о том, получала ли эта девушка удовольствие от мысли быть изнасилованной, откуда эта фантазия могла прийти и не стал ли он таким образом соучастником.

У Марти был свой моральный кодекс, который он изо всех сил старался соблюдать.

— Вот такие вещи его беспокоили, — добавляет Николь. — Все называли его свободным духом. Но если вы знали его по-настоящему хорошо, то он был свободным духом, запертым в клетку.

Джоди смотрит на ее руку и думает о том, как люди с татуировками склонны дружить с людьми, у которых есть татуировки.

* * *

Николь моется в душе уже полчаса, когда Джоди слышит стук в дверь. Шайло с порога протягивает ему желтый конверт.

— Привет, — говорит она.

Джоди уже собирается пригласить ее войти, когда взгляд Шайло следует за его плечо, где Николь выходит из душа в накрученном на голову полотенце — единственном полотенце Джоди.

Она машет рукой, говорит:

— Привет, Шайло. — И идет к своему чемодану.

Джоди хочет объяснить ситуацию, опасаясь, что Шайло неправильно истолкует этот визит, но ее, кажется, только забавляет эта картина. Джоди выходит наружу и прикрывает за собой дверь.

— Я ждал ее, только чтобы она ответила на несколько вопросов, — говорит Джоди.

— А она переехала? Да, это в ее стиле, — Шайло снова протягивает ему желтый конверт. — Это принесла моя бывшая соседка. Она не хотела оставлять электронный след. Поэтому в печатном виде.

Это единственная причина, почему Шайло принесла его лично? Джоди берет конверт.

— Спасибо. Ты… ты просматривала его?

— Ага. Сто восемнадцать человек. Все зарегистрированные в округе Лос-Анджелеса черные «Понтиаки-Гранд Ам» две тысячи четвертого-пятого годов.

Джоди открывает конверт и достает распечатанную таблицу, где перечислены сто восемнадцать человек и их адреса.

— Это очень много людей. Но это очень поможет. Правда, Шайло, я не смогу отблагодарить тебя в достаточной мере.

— Конечно.

— Мне нужно идти. Но…

— Что?

— Ничего.

Она целует Джоди в губы и идет обратно к своей машине.

Глава 22 Рената

Первый день дается труднее, чем второй. Но на третий день начинаются настоящие муки. Даже когда ее отца уволили с цементного завода, даже когда их выселили и пришлось две недели жить в сарае за домом бабушки и дедушки, Рената никогда не проводила сутки без еды. А теперь она не ела уже больше двух.

Каждый раз, когда приносят еду, Рената и Корал оставляют ее в люке нетронутой. Еду заменяют свежей, но Рената и Корал к ней не прикасаются. Этот цикл длится уже три дня.

— Не работает, — говорит Корал. — Им все равно.

— Или, может быть, нам потерпеть еще немного.

— Я больше не могу.

— Можешь. Мы ведь уже столько терпели. Если поедим сейчас, все будет впустую.

Корал перестает спорить. Она лежит на полу и периодически стонет. Спустя час Корал говорит:

— Прости, Рената.

Рената опережает ее, кинувшись к люку. Она берет тарелку и сваливает еду в большой пакет с испражнениями. Потом засовывает пакет в люк, чтобы их похитители увидели отказ.

— Чтоб тебя, — говорит Корал.

По ее лицу текут слезы. Она идет обратно в свою импровизированную постель.

Следующие полдня тянутся долго, секунды идут под муки голода. Временами накатывает головная боль. Появляется тошнота. Сон спасает от терзаний, поэтому Рената старается держать глаза закрытыми и поменьше двигаться. Ей снится, что она снова в Тихуане, в своем убежище. Среди разгула преступности, повальной нищеты, диких кур и бродячих собак в Камино-Верде работает общественный центр, похожий на бункер, существующий за счет частных и государственных грантов. Там, где прежде была пустынная долина, разделявшая территории двух банд, возникло объединяющее людей место с футбольными полями, учебными классами, танцевальными площадками и цифровой библиотекой под названием «Каза де лас Идеас». Рената проводила там выходные и почти все дни своих летних каникул.

* * *

Рената просыпается от звука закрывающегося люка. Прибыл их очередной прием пищи. Рената слишком слаба, чтобы двигаться. Корал ползет к еде.

Рената хочет встать и остановить ее. Но ей слишком плохо, чтобы двигаться. Такое ощущение, что желудок переваривает печень, сердце и легкие. Она смотрит, как Корал пихает в рот курицу и рис. Как тигр — захваченную добычу. Когда заканчивает, ползет обратно и ложится.

Теперь нет смысла продолжать голодовку. Все, чего хочет Рената, это есть. Но Корал наверняка съела все. Может быть, остались крошки. Двигаться больно, но Рената находит силы ползти. Половина еды — курица, рис и брокколи — осталась. Ее половина. Рената ест и, закончив, облизывает тарелку.

Она подползает туда, где спит Корал, и ложится рядом.

Корал просыпается, почувствовав, что Рената обнимает ее.