Моя грязная Калифорния

— Да, всегда просит что-нибудь одолжить.

* * *

Шайло пишет сообщение Николь и представляет ей Джоди. Узнав новость, Николь перезванивает Джоди в слезах. Он спрашивает, могут ли они встретиться и поговорить о Марти. Николь говорит, что им нужно оповестить других друзей Марти.

— Никто не знает! Никто даже не знает! — всхлипывая, снова и снова повторяет она.

Позже в тот день Николь пишет, что планирует собрать вместе кучу друзей Марти. Устроить прощальную вечеринку. Джоди не интересует аспект вечеринки, но собрать сразу в одном месте кучу друзей Марти было бы здорово. Такой импровизированный мозговой центр, фокус-группа.

Николь несколько раз меняет место проведения. Ресторан, кафе, затем бар отеля. Потом она пишет Джоди адрес лофта на Банкер-Хилл. Поясняет, что это место для киносъемок, которое также сдается под вечеринки. Она пишет, что пароль для входа на вечеринку: «Марти».

* * *

В фойе дома перед Джоди встает охранник.

— Еду на восьмой этаж, — говорит Джоди и добавляет: — Марти.

Невероятно, сколько собралось народу. Больше сотни человек. Даже, наверное, две сотни. Диджей в светлом полосатом костюме крутит ностальгические мелодии. Все танцуют и пьют. Много татуировок. Джоди всматривается в лица; Марти затронул жизни стольких людей. Джоди чувствует прилив эндорфинов. Умерший продолжает существовать через тех, чьих жизней он коснулся… Это настолько близко к бессмертию, насколько может себе представить атеист.

Джоди ищет в толпе Шайло. Не находит.

Он пишет Николь: «Ты здесь?» В импровизированном баре он заказывает светлое пиво «Голден Роуд». Подходит какая-то женщина, чтобы тоже заказать себе напиток.

— Откуда вы знаете Марти? — спрашивает Джоди.

— А кто такой Марти?

Пока он ждет Шайло и Николь, он спрашивает еще у семерых человек, знают ли они Марти. Никто не знает. Один парень в котелке говорит:

— «Марти» — это пароль, который мне дали.

К тому времени, как появилась Шайло, Джоди уверен, что ни один из присутствующих Марти не знает. Шайло направляется к Джоди, притягивая все взгляды, пока идет по лофту в своем желтом платье.

— Ты здесь кого-нибудь знаешь? — спрашивает он.

— Мне кажется, я вижу нескольких друзей Николь, с которыми встречалась раз или два. Но не знаю, дружили ли они с Марти.

— Кто из них Николь?

— Я ее не вижу. — Шайло осматривает толпу. — Давай я ей напишу.

Шайло отправляет текстовое сообщение.

— Ты часто бываешь в таких местах? — спрашивает Джоди.

— Не знаю. Я бы сказала, что часто оказываюсь в таких местах, понимаешь? Вечер начинается с вина или встречи с друзьями и неизбежно заканчивается в подобном месте, где никто друг друга не слышит. Иногда вечеринка — это правильное количество выпитого, и ты вместе с приятными тебе людьми, и играет хорошая музыка, и все танцуют и отлично проводят время. Но такое, скорее, исключение, которое доказывает… О, вот, она мне ответила. Да, она не придет. Говорит, может встретиться с тобой завтра. В любое время по твоему выбору.

Джоди с трудом ее слышит за музыкой, грохочущей из динамиков. Он думал, вечеринка могла стать хорошим способом связаться с разными друзьями Марти и собрать информацию. Но теперь этот вечер не более полезен для Джоди, чем бьющие по ушам ритмы. Биты песни звучат как выстрелы, напоминая ему о стрельбе из дробовика в убегающего убийцу на заднем дворе. В голове вспыхивает череда образов. Его брат истекает кровью. Его отец мертв, в луже крови. Его попытка вернуть брата к жизни. Джоди начинает казаться, что растущая толпа и оглушающая музыка давят на него.

— У тебя все нормально? — кричит ему Шайло сквозь музыку.

— Что? Ага…

— Пойдем со мной.

Джоди — и несколько мужских взглядов — следуют за Шайло через комнату, в коридор, где находится лифт. Но она идет к лестничной клетке.

С крыши открывается панорамный вид на Лос-Анджелес. Море огней. Мерцающие точки под океанским туманом. Фары автомобилей мчатся сквозь неподвижное сияние зданий, уличных фонарей, светофоров, рекламных щитов и домов. Гигантский неоновый портрет, непрерывно меняющийся.

— Спасибо, приятно вдохнуть свежего воздуха.

Джоди смотрит на раскинувшийся перед ним город огней. Красиво, и все же пугающе. Слишком много зданий, дорог и машин. Слишком много людей. Слишком много людей, которые могли убить Марти.

— В одном своем видео Марти сказал, что Лос-Анджелес — это город, который не понимает, где начинаются пригороды.

— Похоже на него, — замечает Шайло.

— Тебе нравится здесь жить?

— Конечно, бывают моменты, когда я стою в пробке и спрашиваю себя: почему я здесь, если деньги, которые я плачу за аренду, в другом месте могли бы покрыть ипотеку? Я могла бы купить небольшой дом. С маленьким садом. Поставить там качели из шин. С другой стороны, в Лос-Анджелесе круто. Ты уже видел битумные озера Ла-Брея?

— Нет. Что это такое?

— Большие ямы, полные битума. Там есть музей. Древние животные погибли в этих ямах и хорошо сохранились. Это естественный асфальт, который выходит из земли. Но поверх него собиралась вода, грязь и листья. Животные, мучимые жаждой, шли напиться, увязали в битуме и медленно умирали.

— Ох.