Моя идеальная

Я с кайфом делаю то, что раньше ненавидел каждой клеткой своего организма — навожу порядки. Всё дело в том, что пока я надраиваю кафель в ванной, Настя приводит в порядок спальню.

Нашу спальню.

Это новый день. Это новый для меня мир. Это новая для нас жизнь. Это оголтелое счастье. Это сумасшедшая радость. Это самое пиздатое чувство на свете. Это взаимная любовь.

Я схожу с ума. Я слетаю с катушек. Я превращаюсь в соплю. Но я на седьмом небе и мне плевать, кто что подумает.

Вхожу в спальню и начинаю ржать, когда моя малышка, проклиная на чём свет стоит, пытается справиться с пододеяльником.

— Чего ржёшь, Северов? Лучше помоги! — рычит, бросая злобный взгляд через плечо.

Подвисаю на ней. Никогда даже представить не мог идеальную девочку в таком виде: короткие шорты, сползающая на одно плечо футболка, собранные в небрежный пучок и торчащие во все стороны волосы. Она сейчас такая домашняя, такая кайфовая, что просто нереально не зависнуть. Издаю ещё один глухой смешок и помогаю расправиться ей с этим орудием пыток.

— Почему не позвала? — спрашиваю, когда опускаем одеяло в синем шёлковом пододеяльнике на такую же простынь.

Должен признать, что кровать заправлена идеально. До последнего был уверен, что Настя приврала, когда сказала, что сама справляется с уборкой хотя бы в своей комнате. Видимо, я до сих пор хватаюсь за тот самый образ Ледяной принцессы, которая совсем ничего не умеет.

— Ты же вроде ванной занимаешься, думала, сама справлюсь. — бурчит, оглядывая постель и разглаживая все мелкие складочки, будто мы не завалимся на неё через несколько часов, а выставлять в музее собираемся.

Ещё пару часов назад, когда озвучил свои планы и попросил, чтобы занималась своей учёбой или хотя бы моими конспектами, зеленоглазая тупо отказалась, заявив, что пойдёт наводить порядки в ванной и займётся стиркой. С её раскуроченными руками я её и близко к химии подпускать не собирался, поэтому сошлись на том, что на ней спальня, коридор и зал, а на мне ванна, кухня и обед.

Хотя, если уж совсем без пиздежа, то я был уверен, что она психанёт уже минут через десять и сядет за эти грёбанные бумажки, но быстро понял, что она не только не собирается бросать это занятие, а втягивается в него с головой и даже с удовольствием. Вытирает пыль не только на горизонтальных поверхностях, но и везде, куда дотянуться может. Пылесосом туда залезла, куда я за почти шесть лет даже не заглядывал. Даже ковёр из комнаты вытащила и заставила меня вынести его на улицу, выпросить у соседки пылевыбивалку и выбить его, пока сама намывала полы.

Блядь, понимаю, что и мне становится в кайф эта бытовуха.

— Тём, ты закончил в ванной? — шелестит, стирая последние пылинки с прикроватной тумбочки.

— Почти. — хриплю, прижимаясь к ней со спины.

Целую в шею, и она опускает голову мне на плечо, заглядывая в глаза, больно вжимаясь этой чёртовой заколкой. Я просто обнимаю её, забив на рвущийся из штанов член. Сейчас хочу касаться и целовать ещё чаще, но причин держать лапы при себе больше чем достаточно, поэтому прикасаюсь к губам в мимолётном поцелуе и опускаю голову на плечо, вдыхая её аромат. Ничего не могу с собой поделать. Маньячина ведь.

— Люблю тебя, любимая.

— Люблю тебя, родной. — отзывается мгновенно и так сияет, что мне кажется, что я сейчас ослепну нахер. — Тёма, можешь быстренько пыль на шкафу протереть, а то я не дотягиваюсь?

— Да кто там на эту пыль смотреть будет, а Насть? — смеюсь, но всё равно подчиняюсь, когда злобно стреляет в меня глазами.

— А где у тебя… — поджимает губы, а потом растягивает в самой охренительной улыбке на свете. — Где у нас моющее для стёкол?

— В ванной в шкафу, на второй или третьей полке.

Она тоже учится жить заново. Несмотря на всё, что было между нами последние пару дней, и на все сказанные ранее слова, только сегодня всё изменилось по-настоящему. Только сейчас мы смогли простить и отпустить всё, что жрало изнутри нас обоих, хотя внешне никто из нас не выдавал внутреннего бедлама.

Настя возвращается и принимается за окно. Ещё один короткий поцелуй. Ещё одно лёгкое касание. Ещё одно "люблю" и мы оба сияем, как новогодняя ёлка. Сука, мне кажется, что мы весь район своим светом осветить можем. На выходе из комнаты периферийным зрением замечаю, как моя малышка открывает окно и залезает на комод. Оказываюсь возле неё со скоростью молнии, как грёбанный Флеш, и дёргаю на себя с такой силой, что оба заваливаемся на кровать.

— Ты чего, Артём? — пищит, перекатываясь с меня, и становится на колени сбоку от моих ног.

Меня коноёбит от страха так, что я закрываю глаза и просто гоняю воздух, чтобы сейчас не сорваться на ней за эту глупость. Никогда раньше не приходилось сдерживаться. Наорать, втащить, схватить за глотку, раскрошить ебальник — никаких проблем. Нет, девушек я, конечно, никогда не бил, кроме того случая с Волчинской, и то притянуто за уши, но сейчас растаскивает так, что готов своей идиотке шею свернуть.