Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest

На самом деле Томас еще как раскрепостился и сам снимался в порно! Он ответил на объявление на сайте гейской порнушки с военными. Его с радостью взяли – бывший морпех! Еще бы! – и он снялся в фильме в Сан-Диего.

Это был большой прыжок для скромного мальчишки из Алабамы! Томас нервничал и вел себя застенчиво, снимаясь в этих сценах, и режиссер, колоритный трансвестит и кинематографист по имени Чи Чи Ла Ру[109], усадила его поговорить, пытаясь помочь расслабиться.

– Ты где живешь? – спросила Чи Чи. – И есть ли у тебя парень?

– Живу в Финиксе, – ответил Томас, – с Робом Хэлфордом, и…

– Что?! – Чи Чи сказала, что дико котирует Judas Priest, у нее есть все альбомы, и она много раз была на наших концертах. Мы встретились и сразу же подружились… И теперь я не представлял, кто бы мог снять клип для 2wo, кроме нее.

Спустя несколько дней после встречи с Джимми Айовином я оказался на складе в Лос-Анджелесе с целой армией порнозвезд. Мы сняли крайне драматичный откровенный гомосексуальный эротический мини-фильм: все расфуфыренные, лижут друг друга, извиваются, трутся, сосутся и так далее. Клип получился и гомосексуальным, и лесбийским… Сразу обо всем!

Чи Чи сняла замечательный богемный поп-клип… Хотя, как ни странно, Джимми Айовин клип ненавидел.

– Разве это порно?! – гневно спросил он меня, когда увидел клип.

– Ну не могли же мы снять настоящее порно? – спросил я.

– Могли!

– Его нигде не будут показывать, Джимми!

– Отлично! Я как раз и хотел, чтобы меня запретили!

Всем не угодишь! Клип на песню «I Am a Pig» вышел и стал незначительным хитом в рок-хит-параде Billboard. И 4 февраля 1998 года я поехал на MTV в Нью-Йорк, чтобы рассказать о группе 2wo и продвинуть альбом Voyeurs.

Это интервью изменило мою жизнь.

Я не ехал на новую студию MTV на Бродвее, рядом с Таймс-Сквер, с какой-то определенной целью. И уж точно не собирался признаваться миру в том, что я – гей. Но каким-то образом именно так и получилось.

Я даже не помню имя репортера, но он задал мне вопрос, на который я уже давно привык придумывать разные отмазки. Все касалось слухов и домыслов о моей ориентации, и не хочу ли я прояснить ситуацию и так далее.

Обычно я игнорирую вопрос либо говорю, что это никак не связано с музыкой. Но на этот раз я этого делать не стал.

Я открыл рот… И произнес эти слова.

«Думаю, большинство и так в курсе, что я всю жизнь являюсь геем».

БАБАХ! Я услышал, как у продюсера с грохотом упала папка-планшет.

Ну, я не собирался толкать эту речь, но теперь уже поздно, поэтому чего уж там! Жги, Роб!

«Лишь последние несколько лет мне стало комфортно об этом говорить, – продолжил я, – но эта проблема со мной с тех самых пор, как я понял, что не такой, как все».

Я сидел перед репортером и миллионами телезрителей, в меховой шубе, с тушью на ресницах и с крашеными ногтями. Говорил медленно и выглядел необычно спокойно и умиротворенно, став наконец самим собой. Я был счастлив.

«Может быть, он [проект 2wo] меня подтолкнул, – продолжил я. – Может быть, заставил решиться: "Какого черта? Настало время перестать бояться и сказать, кто я"».

Я улыбнулся репортеру: «А ты разве не знал?»

У него чуть глаза из орбит не вылезли, когда он осознал, что только что стал свидетелем мирового эксклюзивного признания. Он, заикаясь, сказал, что «слышал сплетни», и спросил меня, возможно ли было признаться, еще когда я был в Judas Priest.

«Нет, – ответил я. – Я постоянно себя сдерживал. Позволял себе быть напуганным… в музыкальном мире по-прежнему полно тех, кто испытывает ненависть к гомосексуалистам».

Мы говорили еще около десяти минут. Я посоветовал фанатам переслушать альбомы Priest, чтобы найти в текстах намеки на мою ориентацию. И я выбрал дерзкий тон, поскольку надеялся, что мое признание, возможно, поможет другим геям «в обществе, где к ним до сих пор относятся как к людям второго сорта».

«Среди фанатов тяжелой музыки геев не меньше, чем в любом другом жанре, – заявил я. – Мы везде! С этим нужно смириться».

Все было очень легко и рационально. И лишь когда я закончил интервью и вернулся к себе в отель, меня накрыло:

«Твою мать! Я же только что признался по телику!»

Я двадцать пять лет скрывал правду, вел двойную жизнь… И за какие-то секунды положил этому конец. Вот и все. Конец. Больше не нужно было притворяться, скрываться, отмазываться. Теперь я мог быть собой.

Я сознался. И это было здорово. Как я сказал во время интервью MTV: «Это приятное ощущение. Всем рекомендую».

Столько лет я представлял, что признание приведет к потоку отвращения, концу карьеры и убьет Judas Priest. Но… случилось ровно наоборот. Мне стали приходить письма со всего мира; пришлось даже открыть офис в Финиксе, чтобы справиться с таким количеством писем.