Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest

У нас была странная модель отношений. Я был старше и при деньгах, но Брэд брал энергетикой альфа-самца и харизмой, поэтому главным был он. Говорил, что мы будем делать, и я соглашался – в девяти случаях из десяти мы пудрили носы.

Не каждая моя поездка в Филли была настолько мерзкой. Мы ездили на ужин в дом к его предкам. Родители добрые и гостеприимные. У Брэда было две сестры, и они на нас так смотрели, что, видимо, все поняли. Его предки не сомневались, что у нас все серьезно.

Однако по большей части мы сидели в таунхаусе Брэда в Филли, бухали как черти и сливали сотни – нет, тысячи – долларов Королю и отморозкам вроде него. Мы превращались в гейскую копию «Сида и Нэнси»[85]. К концу лета мы стали настоящими братьями по несчастью.

Затем настало время ехать в Лос-Анджелес завершать работу над Turbo. Брэд поехал со мной. Мы встретились с ребятами из Priest и переехали в крутые апартаменты в Бёрбанк. Оттуда было несколько минут езды до голливудской студии Record Plant Recording, где мы собирались закончить и свести альбом с Томом Алломом.

В Лос-Анджелесе достать наркотики никогда не было проблемой. Мы с Брэдом продолжили пудрить нос – только еще больше. Теперь наше пьянство и употребление были настолько коварными, что эта дрянь стала смыслом нашего существования. Мы вдвоем провели в изоляции лето и осень и существовали в своем безумном наркотическом мире, и лишь когда я встретился с парнями из Priest, осознал, в каком ужасном состоянии нахожусь.

Бля, в кого я превратился? Как это случилось?

День в Бёрбанке начинался, когда мы с Брэдом в шесть вечера с трудом выползали из кровати. Сразу же хватались за бутылку – пиво, водка, все, что осталось в холодильнике с вечера. Затем шел белый порошок и наступало время «Человека со шрамом».

Нечеловеческие пьянки и наркотические подвиги не сильно способствуют гармонии в отношениях, и между нами нарастали трения и противоречия. Водные розыгрыши с шариками были в прошлом. Мы спорили из-за всякой херни:

– Эй, Роб, пойдем сегодня вечером в бар после студии?

– Не, в падлу. Давай лучше вернемся домой и будем пить.

– Ну, и иди на хер, а я пойду!

– Отлично! Вот и пиздуй!

Обычно мы ладили. Но если случались ссоры – готовы были друг друга на куски разорвать.

Придя в студию, я был в отвратительном состоянии. Если в Нассау я чувствовал себя отстраненным от альбома Turbo, теперь я вообще потерял всякую связь с альбомом. Пришлось записывать свои партии в короткие мгновения трезвости, потому что я был слишком пьян, чтобы петь долго. Даже стоять было тяжело.

Еще и свой надежный тезаурус не взял. Когда настало время сочинять тексты, я перестал что-либо пытаться делать и просто лепил старое дерьмо. Наверное, я спрашивал остальных: «Так пойдет?» Когда сегодня читаю некоторые свои тексты Turbo, меня аж передергивает.

Все названия песен были полной хренью. «Отрывайтесь по всему миру», «Дикие ночи, горячие и безумные деньки», «Страстно желаю любви» – музыка, которую парни придумывали, заслуживала нормальных текстов, а не это дерьмо. Это были идиотские клише, а не хеви-метал.

Плохо помню, как сочинял тексты к альбому Turbo. Мое появление и исполнение в студии стало еще хуже, когда я раздобыл измельчитель. Он выглядел как примитивная мельница для перца, и мое существование напрямую зависело от этой штуки.

Ближе к вечеру мы с Брэдом просыпались, сидели в номере и пили, а я вращал ручку измельчителя, превращая большие комки в порошок. Я сыпал (ложкой) в маленькую бутылочку и забирал на студию. Эта бутылка здорово выручала меня в туалетах студии Record Plant[86]. Я ускользал туда между дублями, чтобы кайфануть. Возвращался в студию дерзким, в поту и дерганым и постоянно смотрел на часы, желая поскорее свалить.

Я едва сводил концы с концами. На самом деле не сводил. Я был никчемным, ходячей катастрофой, искал приключений. Но под страхом и смятением кипела свирепая вулканическая ярость. Когда она вырвалась наружу, это было то еще зрелище.

Однажды мне пришлось позвонить кому-то с лейбла по телефону, висевшему на стене в прихожей Record Plant. Все пошло не так Бог его знает, о чем мы спорили, но я тут же начал орать и, будучи под кайфом, нес какую-то бессвязную яростную чушь. С грохотом положив трубку, я ударил ближайшую дверь, матерясь сам с собой… И голыми руками сорвал телефон со стены.

Я услышал за спиной шум. Развернулся. И увидел, что за мной нервно на цыпочках идет Ди Снайдер из Twisted Sister.

– О, привет, Роб! – бодро сказал он.

– Привет, Ди! – ответил я, держа в руках телефон.

Когда я слетел с катушек, никто из группы мне ничего не сказал. Это «не по-пристовски». Но они видели, что я жалок, не контролирую себя и просто загибаюсь. Дальше так продолжаться не могло. И я решил остановиться.