Моя история любви

Физическое перевоплощение Тины в Энтити было также очень интересным. Мне приходилось самой брить голову наголо каждый день, потому что у меня очень нежная кожа и получалось лучше, когда я делала это самостоятельно. Я была удивлена, что мое лицо выглядит таким милым, когда я лысая. Хотя я все же немного волновалась по этому поводу, и тогда на помощь пришли визажисты. Они внесли свои штрихи в этот образ, завершением которого стал парик из белокурых, развевающихся во все стороны волос. И, наконец, они одели на меня костюм. Вместе с обмундированием это все весило порядка тридцати килограммов и было сделано из проволочной сетки, собачьих намордников и бог знает чего еще. Господи, какой у меня был свирепый вид…

Команда костюмеров поработала на славу, но я все равно не доверила им выбор правильной обуви. Никто не справляется с этим. Я принесла свои туфли, дизайнерские, в которых я действительно могла ходить (это не шутка, ведь приходилось носить их по несколько часов). В конце каждой подготовки к съемке меня прыскали какой-то ерундой. И когда они заканчивали это все, Тина исчезала. Появлялась Тетушка Энтити.

Наверно, я немного безбашенная, но я настояла на самостоятельном выполнении трюков. Хотя, вынуждена признать, что временами было страшновато. В «Под куполом грома» есть дикие сцены. Во время съемок фильма трюки обычно выполняются командой каскадеров – так безопаснее. Например, я должна была совершить решающий прыжок, будучи при этом на высоких каблуках. Я посмотрела, откуда мне придется прыгать (это ведь я прежде, не раздумывая ни секунды, прыгала со сцены на восьмом месяце беременности), и решила, что вывих лодыжки мне гарантирован. Так что я сказала им, что нам нужно разделить съемку прыжка на несколько кадров: во время прыжка я сняла туфли и потом надела их в кадре, где приземляюсь. Вот оно – волшебство кинематографа.

Свой характерный смех Энтити получила из-за меня. Джордж Миллер услышал, как однажды я засмеялась во время съемок (я подумала, что чью-то шляпу унесло ветром и она упала под грузовик), и решил, что Энтити должна смеяться так же задорно и в то же время зловеще.

В свободное время я любила посидеть у Джорджа за спиной и понаблюдать, как он управляет игрой других актеров. Я хотела понять, каков же на самом деле этот мир кинематографа. Порой он говорил: «Вы самая внимательная актриса и певица, которую я когда-либо видел». Он также с удивлением обнаружил, что мне легко работать с другими: я не была примадонной. Мне хотелось сказать ему: «Ты не знаешь, откуда я! Какие там примадонны…» Когда я оглядываюсь назад, я понимаю, что в этом фильме я не была такой уж грозной, какой мне хотелось казаться. Но все же я очень старалась, и думаю, у меня получилось совсем неплохо.

Я была очарована своим напарником Мэлом Гибсоном, которого я всегда называла Мэлвин – он был как маленький мальчик, непосредственный и игривый. Это напоминало мне одного из моих сыновей. Работа с ним была похожа на работу с музыкантами: она выполнялась налегке. Я испытывала привязанность к нему и, когда съемки фильма окончились, была обеспокоена, когда читала новости о его плохом поведении. Я знала, что Мэлвин был на самом деле выше этого, поэтому отправила ему его фотографию с подписью: «Пожалуйста, не порти это». Он серьезно воспринял мои слова и был рад, что я оказываю ему поддержку и беспокоюсь о его благополучии.

Не могу не проявлять материнскую заботу о людях, которых люблю. Я всегда была такой. Кит Ричардс идеально описал меня, когда давал интервью журналу Vanity Fair: он сказал, что видит во мне «любимую тетушку» или «фею-крестную», потому что я всегда стараюсь заботиться обо всех, когда мы на гастролях. Если у кого-либо простуда, я ворчу, чтобы он застегнул пальто или надел шарф, или предлагаю намазать шею мазью, если заболело горло. В душе я «мать Земля», но в то же время настоящий «рок-н-ролл». Думаю, именно поэтому мне всегда удавалось выстраивать дружеские отношения в шоу-бизнесе.

Грандиозное турне, которое началось с выхода песни «Private Dancer», завершилось получением премий «Грэмми-1984». Это произошло вечером 26 февраля 1985 года. У меня немного кружилась голова, потому что я заболела гриппом, но, даже если бы с моим здоровьем все было в порядке, этот вечер все равно обещал быть головокружительным. Когда я спускалась на сцену по лестнице и пела «What’s Love Got to Do with It», я чувствовала тепло от зрителей. Они полюбили эту песню и при этом также полюбили и историю, о которой говорится в песне. Я думаю, что говорила с людьми, которые мечтают о втором шансе и без устали работают над осуществлением своей мечты. Роджер в тот вечер был рядом со мной, но никто из нас и представить себе не мог, что «What’s Love Got to Do with It» будет удостоена двух премий «Грэмми»: в номинации «Запись года» и в номинации «Лучшее женское вокальное поп-исполнение», а песня «Better Be Good to Me» была удостоена другой премии – в номинации «Лучшее женское вокальное рок-исполнение».