Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 14

– Н-ну да! Ах… Какая стыдоба… – сказала Юигахама, закрывая ладонями лицо. Стоило мне на миг убрать взгляд – как она уже машет на своё лицо ладонью вместо веера. Ты очень сильно поддаёшься различным настроениям; ну какой смысл танцевать до начала танца?

Я разочарованно вздохнул. Я действительно разочарован тем, что собираюсь сделать.

Я ещё раз вздохнул, но уже не разочарованно, а чтобы себя подбодрить. Сделав пару шагов от стола с едой, я туловищем повернулся назад, в сторону Юигахамы. Она молча на меня смотрела, не понимая, что происходит.

– Можно вашу руку? – я слегка согнулся, приставив левую руку к груди, а правую протянул ей. Юигахама удивлённо на меня посмотрела и засмеялась. Пытаясь удержать улыбку кончиками пальцев, она на меня посмотрела снизу вверх.

– Это же не такой танец? – шутливо спросила она.

– Ты же первая начала.

Из-за твоего поведения я ведь так поступил. Но всё же мне действительно стыдно. Не нужно было этого делать… С сожалением о сделанном и самобичеванием я резко опустил руку. Однако же Юигахама успела поймать руку до того, как я её полностью опустил.

– Идём! – Юигахама повела меня на танцпол, минуя других людей. Зеркальные шары и прожекторы бегают по всему танцполу, словно танцуя вместе с такими же людьми вокруг. Из динамиков течёт быстрая модная мелодия. Такие мелодии на жанры не разделяют, и я не знаю, как их называют; я не ошибусь, если назову это клубной музыкой. По крайней мере, это не та музыка, под которую обычно разбиваются на пары и танцуют в обнимку.

Мою руку подняли, начали кружить, и я послушно сделал круг вокруг себя, и сделал один шаг вместо нескольких. Я поддался звукам, пылу и свету в этой танцующей толпе, хоть это и весьма быстрый и неловкий танец получился.

Но мне всё равно, насколько плохо я сейчас выгляжу. Здесь находятся те, кому важно только одно – наслаждаться самим. Поэтому им всё равно, танцуют ли люди вокруг, или стоят как статуи. Никто не смотрит. На меня смотрит только один человек – Юигахама.

Свет бегает по залу, показывая не кого-то одного, а просто перемещается в такт битам, поэтому сложно понять, у кого какое выражение лица. Единственное, что я видел наверняка – наши руки и её улыбку.

Люди в школьной форме выделяются среди наряженных выпускников, но им важно только насладиться моментом, поэтому, похоже, они на нас внимания не обращают, поэтому мы с Юигахамой смогли без вопросов зайти на танцпол. Здесь так много людей толпится, что впору играть в «Осикура-мандзю»33. Следя за темпом музыки, я то обнимал её за плечи, то избегал этого, делая разворот вокруг себя. Так мы и танцевали.

Под ритм раздающейся в выси музыки ноги двигаются в такт, плечи шатаются из стороны в сторону, и под «put your hands up»34 руки поднимаются вверх. Пусть это и неровный, грубый, лживый танец, и пусть получается совсем не то, что хотелось бы, но физически он выматывает гораздо сильнее, чем я думал раньше.

Сложно это, особенно психически. И касание рук, и близость лиц, и даже её дыхание у уха. Юигахама посмотрела мне в глаза, когда я уже порядочно устал, и усмехнулась.

– Какое у тебя недовольное лицо!

– Такие просьбы исполнять довольно сложно.

– Ой, извини, больше не буду! – смеясь, ответила она. Её смех смешался с музыкой и растворился в ней.

– Следующая просьба будет последней, – тихо пробормотала Юигахама. Она стояла совсем рядом, практически у меня в руках, и прислонилась к моему плечу. Я хотел было что-то ответить запыхавшимся голосом, но его поглотила музыка.

Наконец мелодия медленно затихла, и её сменила другая, более медленная – видимо, танцы подходят уже к концу. По плейлисту после этого должен быть «Стандартный номер» и финал. Значит, это – последняя расслабляющая песня, и, значит, мне пора возвращаться к работе.

– Я пойду уже.

– Ага, я тоже.

Мы отпустили руки друг друга и сделали шаг в сторону друг от друга. Вскоре звук, похожий на звон гул колокола, сообщил о том, что это похожее на магию время подошло к концу.

***

Мои шаги эхом раздаются по коридорчику в операторскую. Шагаю я не стеклянными туфельками, а обычными грязными стоптанными туфлями для носки внутри школы. Волшебное время прошло, здравствуй, пыльная грязная комнатушка. Золушку дома ждали вредная мачеха и сводная сестра, а кто же ждёт меня? С такими мыслями я открыл дверь.

– С возвращением! А ты опаздываешь. Чем займёмся? Работой, или же работой? Или, может быть, ра-бо-той? – сказала она, мило улыбаясь с тоном молодой жены, но при этом она явно злится. В общем, ждёт меня кохай, похожий на вредную жену. Хоть и тон похожий на тот, когда молодая жена встречает с работы мужа, в словах ни в одном из вариантов домашним уютом даже не пахнет.

– Прошу прощения. Займусь работой.

– Я тебя постоянно звала по рации. Впрочем, ты вовремя, так что всё хорошо, – сказала, надув щёки, Ишики, и поднялась.

– Ну, я пойду готовить прощальную речь, а ты тут занимайся.

– Ага, давай.