Моя карма

Жорик оказался невысоким молодым человеком с приятными чертами лица, которое портили пышные моржовые усы, больше подходящие мужчинам крупным. Такие усы, судя по портретам, носили Ницше и Марк Твен, но в отличие от Жорика у тех усы были к месту. Его Наташа — тоже роста небольшого, но на каблуках казалась с мужем одного роста, светленькая, лёгкая и очень симпатичная.

Мы сели за стол, который выглядел празднично и сытно: с салатом оливье, селёдкой под шубой, винегретом, солеными огурцами и помидорами, колбасой и сыром, а позже дополненный котлетами с картофельным пюре.

— А мы всё плачем, что в магазинах ничего нет, — весело заметил Иван.

— А это, чтобы народ не расслаблялся и проявлял инициативу. У нас чёрта достать можно, только побегать не ленись, — ответил Жорик.

— Ну да, волка ноги кормят, — засмеялся Иван.

— Зато посмотри, какие мы все стройные! — сказала Наташа.

— Конечно, всю жизнь по очередям, — мрачно проговорила Эмма. — Откуда жиру быть!

— Ладно, ребята, — Жорик встал с наполненной рюмкой. — Не будем о грустном. Давайте праздновать. Предлагаю первый тост за годовщину Октября.

Все дружно выпили и стали закусывать, пробуя от всего многообразия стола.

Мужчины пили водку, женщины — вино и говорили о том, что всех волновало, то есть о потребностях насущных, о том, что в магазине мяса не достать, а на рынке оно в два раза дороже; за колбасой очередь, можно, конечно купить в коопторге, но цены там немыслимые; с сыром и маслом тоже перебои, а индийский чай и растворимый кофе — дефицит.

— Под лежачий камень вода не течёт, — усмехнулся Жорик.

— Это ты к чему? — недоброжелательно посмотрел на Жорика Иван, прекрасно понимая, что тот имеет ввиду.

— А к тому, что в любых условиях можно жить хорошо, а можно плохо. Всё зависит от тебя. Если сидеть и ныть, как всё плохо, то и будет плохо.

— Ну, речь совершенно не о том, что всё плохо, а о том, что существует дефицит, который на руку только людям ловким или тем, кто имеет к нему доступ в силу своего особого положения.

— Это ты что имеешь ввиду, что Наташкин отец по своей должности может иметь то, чего многие не могут? — с усмешкой спросил Жорик.

— А разве нет? Скажешь, что Светлана Алексеевна в очередях за колбасой стоит?

— Нет, не скажу. Скажу, что это частный случай. Роман Александрович заслужил, чтобы у него были другие условия, при которых он должен быть освобождён от лишних проблем. Когда он был простым мастером в цеху, ему тоже приходилось стоять в очередях.

— Вот я и говорю, что дефицит создаёт условия, при которых неравенство людей становится очевидным, и углубляет пропасть между властью и народом.

Крамольная мысль Ивана прозвучала так неожиданно, что наступило короткое молчание, после которого Жорик жёстко сказал:

— Ты думай, что говоришь. Временные трудности не имеют никакого отношения к расколу между властью и народом. Народ и партия — едины.

— Иван хотел сказать, что есть некоторые люди, которые высказывают недовольство, что подрывает наши советские устои, — поспешил я оправдать Ивана, потому что видел мелкую угодническую натуру Жорика, но Иван не успокоился и продолжал:

— А я и не говорю, что Наташкин отец не заслужил чего-то. Все знают, что он достойный человек и его уважают. Я говорю про тебя. Ты же тоже не стоишь в очередях и пользуешься тем, чем пользоваться права не имеешь. Ты же получаешь всё, как бы, с «барского плеча». Так что если положено Роману Александровичу, не положено тебе.

Жорик надулся и сидел молча, только лицо его покраснело и глаза зло поблескивали. На Ивана он не смотрел.

— Ребята! Вы что, с ума посходили? — сказала обеспокоенная Наташа. — Нашли, о чём говорить. Ерунда какая-то. Колбаса, дефицит. Никто, в конце концов, не голодает. Давайте-ка лучше выпьем.

Наташа первая налила себе в бокал вина, мы поухаживали за девушками, налили себе и дружно выпили.

— Да ты, Жорик, не обижайся, — сказал Иван. — Это я так, для профилактики.

Жорик ничего не сказал, только пожал плечами, растянув полные губы в презрительной усмешке…

Страна переживала космическую эйфорию. Мы по-прежнему опережали американцев. Наш космонавт Алексей Леонов совершил первый в истории человечества выход в открытый космос. Американцы напряглись и через несколько месяцев смогли повторить этот подвиг…

А на земле продолжалась война во Вьетнаме, породившая движение хиппи, которые были против войны, создали новую культуру и способствовали развитию рок-н-рола и джаза…

Народ не хотел войны и протестовал против войны и расизма, а символом протеста стала музыка «Биттлз» с Джоном Ленноном…

Москва всё чаще принимала иностранных гостей из капстран, и мальчишки «стреляли» у них жвачку и мелкие сувениры; а в мавзолей к телу Ленина стояли длинные очереди, хотя в большей части они состояли из своих, русских, и граждан соцстран…

Вместо «хрущёвок», занимавших в городах Советского союза целые кварталы, стали появляться новые высокоэтажные дома, которые быстро окрестили «брежневками»…