Моя любовь, моё проклятье

И как назло, некстати вспомнилось, что он в действительности думал, когда принимал её на работу, каким спектаклем представлялось себе самому то собеседование. Вспомнил и устыдился.

И снова она всё прочла в его глазах, потому что лицо её на миг болезненно исказилось, во взгляде промелькнула горечь, а затем сменилась всё той же отрешённостью.

Полина всё ещё стояла рядом, но при этом вновь была абсолютно недосягаема.

– Я могу идти? – спросила вежливо.

Ремир кивнул, посмотрев с острым сожалением.

Что он ещё мог сказать? Постой, просто постой? Потому что ни одной фразы на ум не шло. Потому что сам не знал, как объяснить всё это, и не понимал, что чувствует. И почему так плохо, прямо физически.

***

Около семи, когда коридоры и кабинеты опустели, Ремир пригласил к себе Стоянова. Тот явился тотчас, старался держать лицо, но излишняя суетливость, натянутая улыбка и бегающий взгляд выдавали коммерческого директора с головой. Он явно нервничал, даже не просто нервничал, а отчаянно трусил.

Ремир кивнул ему на стул, сам поднялся, обошёл стол и присел напротив, прямо на столешницу.

Стоянов заметно побледнел. Когда же в кабинет вошли Астафьев и Анчугин, он и вовсе запаниковал.

– Ч-что такое? ­– беспокойно оглянулся вправо, влево.

– Не ёрзай, – велел Ремир. – А что такое – ты нам сам сейчас расскажешь.

Макс занял соседнее с ним кресло, а Анчугин встал за спиной, точно стражник. И это, очевидно, разволновало Стоянова ещё больше, потому что сидел он как на иголках.

– Я не понимаю, в чём дело.

– Думаю, что понимаешь, – возразил Ремир. – И давай сэкономим друг другу время. Ты не будешь строить из себя дурачка и честно всё расскажешь. Ну а я учту твоё чистосердечное признание, когда буду решать, что с тобой делать.

– Но я правда не понимаю! В чём я должен признаваться?! – Стоянов почему-то обращался к Астафьеву.

– То есть лёгкие пути – это не про нас, да? Ты спасибо скажи, что тебя в пятницу не было, а за три дня я остыл. Но! Ты сейчас себя ведёшь крайне неразумно, и я снова начинаю закипать. Так что подумай хорошо, оно тебе надо?

– Да вы просто скажите, в чём я должен признаться, – чуть не хныча, залепетал Стоянов. – Про что, вообще, речь?

– Про Назаренко. Знаешь такого? – подал голос Астафьев.

– Ну да, мы вместе на курсах этой зимой обучались, – облизнув губы, быстро проговорил Влад.

– Ну а после курсов сколько раз виделись?

– Не помню точно, раза два. Ну да, два раза. Он на той неделе приезжал, в среду, кажется. А что?

– А то ты не знаешь – что! Випов ты ему слил? – жёстко спросил Долматов. От насмешливого тона не осталось и тени.

Стоянов ответил не сразу, взглянул затравленно на него, на Макса, потом сглотнул и тихо произнёс:

– Я не специально. Я не хотел ему никого сливать. Я вообще не думал, что так получится. Просто разговор зашёл про… успехи. Вот я и… Мы выпили до этого. После окончания курсов.

– А что ж ты, с**а, молчал всё это время?

Стоянов опустил голову.

– Ну а с тендером что? Для этого ведь он с тобой встречался? Про цены спрашивал?

– Спрашивал! – вскинулся Влад. – Но я не сказал!

Ремир молчал, придавив его тяжёлым, немигающим взглядом.

– Я правда ничего не сказал! Он спрашивал про тендер. Позвонил мне, потом к работе подъехал. Денег предлагал, триста тысяч. Я отказался. Вот и всё. Чем угодно готов поклясться.

– И всё? То есть за тендер мы можем быть спокойны?

Стоянов закусил губу.

– Вообще-то, боюсь, что новенькая ему могла рассказать.

– Какая ещё новенькая?

– Полина Горностаева. Они потом после работы вместе уехали.

– Ты уверен? – спросил Макс.

– Абсолютно. Даниил сам сказал, что она его старая знакомая. А потом я своими глазами видел, как она в тот же день вечером села к нему в машину. Мне вообще показалось, что между ними связь.

– Я тебе сейчас самому связь организую. Показалось ему! – вспыхнул Долматов.

– Рем, стой, – поспешил вклиниться между ними Макс. – Погоди ты!

– Я не вру! – Стоянов на всякий случай поднялся со стула и отошёл в сторону.

– Вали давай отсюда, – повернулся к нему Астафьев. И того как ветром сдуло.

– Рем, успокойся. Это ж легко проверить. Сейчас посмотрим запись с камер. Номер его машины у нас есть…

***

– Она могла просто с ним случайно встретиться, – глухо произнёс Долматов, просмотрев запись.

– Ну да, наверное, – пожал плечами Макс.

– Они действительно с Назаром давно знакомы, – продолжал Ремир. – Он мог подъехать к Стоянову и увидеть её. Просто случайная встреча, совпадение… Что в этом такого? Это ведь не значит, что она сразу ему всё слила. Да и потом, она тут работает без году неделя. Что она знает? Ровным счётом ничего.

– Назар? – переспросил Астафьев. – О, а я как-то сразу не сообразил. Он же ей звонил в тот день, когда ты в командировку уехал. Я рядом был, увидел, что на экране высветилось это имя…

Долматов помрачнел.

– Хотя я могу и ошибаться, – Макс посмотрел с тревогой на Ремира. – Давайте для начала пробьём её номер, вот и всё. Будем знать хотя бы, созванивались ли они, до этого, после этого, было ли какое-то общение. Может, эсэмэски слали друг другу...

– Сделаешь до завтра? – обратился Долматов к Анчугину.

Тот коротко кивнул.