Моя любовь — зомби

— Нет. Просто… ладно, неважно. Так и сделаем, — девушка повернулась к оборотню: — Но помни о том, чему я тебя научила. Ты не хочешь вызывать аистов. Тебе надо, чтобы твоё обаяние сработало, и тогда ты сможешь завоевать даже свою настоящую любовь.

— Понимаю, — отозвался принц-оборотень. — Если мне удастся впечатлить её, возможно, и проклятье снять получится.

— А как насчёт всех нас? — поинтересовался Дольф. — Мы вам не помешаем?

— Мы пока поужинаем, поспим или просто отдохнём, — решил Дор. — Но кто-то пусть останется. На всякий случай.

— Только не я, — умоляюще попросила Брианна. — Я с ног валюсь от усталости.

— Можем прилечь на мою постель, — великодушно предложил Джереми. — А я встречу вашу подругу за рощей.

— Она будет искать нас, поэтому лучше будет, если и навстречу ей выйдем мы, — возразил Дор. — Но потом мы можем уйти, а с вами останется Дольф, который в кого-нибудь превратится и будет присматривать за Дженни. — Он взглянул на Джереми. — Не то чтобы мы тебе не доверяли, просто вы оба сможете с нами связаться в случае возникшей неловкости. Если ты в чём-то ошибёшься, нам понадобится всё ей объяснить. Уверен, что она поймёт; это замечательная девушка.

— Это хорошо, потому что я уже нервничаю. Брианну я уже знаю, но с незнакомками общаться — дело другое. Всё тысячу раз может пойти не так.

Они собрались и вышли за пределы рощицы, в которой осталась спать только Брианна.

Джереми обернулся.

— Брианна тоже славная. Жаль, что не она та самая.

— Милая девушка, — кивнул Бинк. — Возможно, дерево Джастина её даже слегка улучшило.

— В подобном партнёрстве немало плюсов.

— Может, и с тобой произойдёт нечто подобное.

— Особенно, если научишься производить нужное впечатление на женщин, — поддержал Дольф.

Роща оказалась позади. Они верно рассчитали время: эльфесса Дженни с котом Сэмми уже приближались по тропе. Эльфесса морщила носик, будто учуяла что-то на редкость ужасное — конечно же, миазмы трусливых раздолбаев.

— Вот вы где! — воскликнула она при виде трёх королей. Затем подбежала к Дольфу и обняла его. Она была такой маленькой, что казалась ребёнком, хотя в действительности ей уже исполнилось двадцать; обычно принц этого даже не замечал. — Вам надо вернуться со мной. Все уже репетируют свои роли, не хватает только вас.

— Обязательно, — пообещал Дольф. — Но сейчас нам предстоит сделать ещё кое-что. Ты не подождёшь нас тут в компании Джереми? — он указал на оборотня, который выглядел так, словно мгновенно прикусил язык.

— О, конечно, — согласилась она. — Только не задерживайтесь. Я обещала привести вас в замок Ругна до окончания дня.

— В замок Ругна?

Дженни подняла бровь.

— Ну, да. Домой.

— Дом! — воскликнул Дор, вспоминая.

Дженни залилась смехом: — Вы же не забыли, где дом, правда?

— Боюсь, именно это и произошло, — сказал Бинк. — Мы нечаянно выпили воды из Леты.

— О! Это всё объясняет. А мы-то ломали головы: что вас задерживает?

— Мы скоро вернёмся, — повторил Дольф.

Короли ушли, оставив Дженни с Джереми. За первым же поворотом тропинки Дольф превратился в крылатого невидимку и понёсся обратно. С тех пор, как талант видоизменяться проявился впервые, он ширился и креп; возраст и жизненный опыт позволяли принцу не только трансформироваться в необычные формы, но и перенимать отдельные атрибуты чужой внешности: Дольф мог сделать себя более красивым, мускулистым, умным. Он редко это проделывал, поскольку нравился Электра таким, как есть, но по мере надобности мог. Обратившись в пташку, принц сохранял человеческий интеллект. А облик крылатого невидимки, к тому же, позволял не оставлять за собой следов.

Дольф устроился на толстой ветке и стал наблюдать за парочкой. Он чувствовал себя виноватым из-за того, что прямо не сказал Дженни, в чём тут секрет, но если бы принц не придержал язык, эксперимент бы провалился. Он пообещал себе поговорить с ней начистоту, как только это станет возможным.

Дженни и Джереми стояли молча; как раз в той неловкой тишине, которой следовало избегать. Дольф неслышно подошёл к оборотню и шепнул ему на ухо: «Комплимент!»

— У тебя очень милые очки, — сказал Джереми.

— О, я только что сорвался их с очкового куста, — призналась Дженни. — Без них мне плохо видно.

Снова молчание.

— Попробуй ещё раз, — прошептал Дольф.

— И руки у тебя тоже милые.

Дженни подняла их.

— Тебе нравится, когда на каждой по четыре пальца?

— По четыре?! — поразился он.

Всё хуже и хуже. Это не работало.

— А ты не знал? — спросила Дженни. — Зачем тогда сказал о руках?

Джереми уставился на собственные пальцы на ногах.

— Прости. Я пытался сказать что-нибудь приятное, но не силён в этом.

— Что-нибудь приятное? Зачем?

— Ты, правда, хочешь знать? — удручённо спросил он.

— Да, конечно.

— Это сложно объяснить.

— Жизнь сама по себе нелегка. Расскажи мне.

— Я пытаюсь научиться производить впечатление на девушек, потому что я проклят на то, чтобы не узнать свою настоящую любовь, пока она сама ко мне не придёт, но она ничего обо мне не знает, поэтому не придёт, поэтому мне надо стать интересным, чтобы ей захотелось здесь появиться.

Дженни помолчала, переваривая.