Моя мама - ведьма!

Боль… Боль остается, но отступает, медленно по полшажка, по пяди, позволяя мне все-таки не только биться в судорогах в четырех мужских руках сразу, но и по чуть-чуть приходить себя.

Снова ослепла, снова оглохла, снова не чувствую половины всего.

Вот ладони Вика, что лежат на моем лбу, они только холодные и дрожащие, но… И все. Не чувствую теплых волн ворожбы, которые точно должны быть.

И запаха благодати нету, прохладно-голубого, свежего, пьянящего меня всякий раз когда я приближалась к Аджиту. А держит меня именно его Хвостатость, силу его хватки я не перепутаю ни с чьей.

И все-таки жива. Жива! С ними!

Правда… Все равно долго не выдерживаю.

Оказавшись в теле, сознание мое решает, что с него хватит. И что оно будет принимать лишенную магии нашу сущность во сне.

Отключает меня молниеносно.

Глава 14. Беда любит ходить не одна. Только с компанией!

Сон мой холодный, тяжелый, неприятный. Пустой. Не снится абсолютно ничего, и уже поэтому когда наконец удается разлепить глаза так, чтобы они не слиплись обратно — я испытываю лихорадочную, восторженную радость. Проснулась.

На самом деле проснулась.

Лежу на мягком, смотрю на светлое.

На белый полог на кроватью. Слушаю как тихо позвякивает в стороне что-то стеклянное.

Приподнимаю голову — чудовищно много усилий на это уходит, нахожу глазами худенькую сероглазую девушку. Судя по бронзовому змеиному обручу на её волосах — нагиню. Судя по тому, с каким знанием дела она мешает в ступке травы — целительницу. Ну, да, логично. Если у тебя есть возможность быть с пациентом в одной весовой категории — будь. А то случайным движением хвоста можно и ребра переломать.

Целительница удивительно чутко приподнимает голову, и смотрит на меня в упор. Поднимается из-за стола, касается кристалла на высокой подставке и он начинает пульсировать неровным синим светом. Раньше я бы увидела больше. Ощутила бы в какую сторону легла линия волшебного импульса, как далеко тот, к кому она адресована.

Я всегда чувствовала много.

Тем ужаснее чувствовать, так мало.

Пока я справляюсь с первичным осознанием собственной беспомощности нагиня-целительница делает несложный пас и меня окутывает белым облаком тепла. Волной проходится от макушки до пяток, и исчезает.

— Для магика с полностью выжженным магическим полем у вас на диво крепкое сознание, — критично замечает девушка, — думаю, посетители вас не перегрузят.

Посетители?

Я не успеваю озадачиться, кто бы это был, как дверь светлой комнаты распахивается от нетерпеливого пинка. Внутрь влетает Викрам, замирает на пороге, смотрит на меня во все глаза, а потом снова срывается с места. Прыгает ко мне на кровать. Виснет на шее, не как почти сформировавшийся отрок, коим он пытался казаться все это время, а как отчаянно напуганный мальчишка.

— Ну, ты чего, малыш? — шепчу, поглаживая его макушку, — все в порядке со мной.

— Ты неделю спала, — тихонько пищит Вик, куда-то мне в плечо, — неделю. Я боялся, что не проснешься уже!

— Ну как бы я могла не проснуться, — выдыхаю с легкой улыбкой, утыкаясь носом в волосы сына, — я же тебе слово дала, что не брошу.

Неделю колодой пролежала.

Ужас на самом деле, но принять тот факт что там, где раньше было магическое мое поле, сейчас черная выжженная субстанция, моему телу, всему ведьминскому существу было непросто.

И я сейчас совсем не понимаю, как буду дальше жить, но… Как-то буду, видимо. Меня вытащили, я выжила, я проснулась.

Хоть и так странно смотреть и видеть мир… Вот так. Без магических отсветов, без еле заметных связей… Когда ворон, сидящий на верхушке шкафа и нагло дрыхнущий — просто ворон. Я не чувствую в нем той угрозы, что чувствовала всегда, не чувствую сущности, не чувствую магии…

— Кар, — Каркуша разлепляет глаз-бусину, смотрит на меня и снова повторяет, — Кар-кар-кар.

— Мам, — Вик переходит на заговорщицкий шепот, — а можно я ему хвост подпалю. А то чо он обзывается?

Где-то внутри меня холодеет, но я и не удивлена, что не понимаю слов Каркуши. Простым людям не доступны связи с фамилиарами. И языка зверей они тоже обычно не понимают. Кто-то из Елагиных это умел, и потому — умел весь ковен, но я теперь не часть его и даром семейным пользоваться, мне не позволено.

Снова открывается дверь, на этот раз без стука, спокойно. Я не успеваю к ней обернуться, уже в процессе, заметив, как целительница склоняет спину в поклоне понимаю — пришел Аджит.

И только развернувшись вижу, что пришел он не один.

— С пробуждением, Отрада, — ослепительно улыбается мне темноволосая девушка, — вы меня не знаете, но мне уж очень не терпелось познакомиться с мамой будущего сына. Мы все очень беспокоились.

Ох-х…

Если бы я знала, что просыпаюсь ради таких приветствий… Я бы пожалуй поспала еще пару часиков.