Моя милая Софи

– Но тебя всегда кто-нибудь выручал, – возразил Аверонский. – Думаешь, я не чувствую, когда твой маленький герой приближается, чтобы спасти тебя? Я же чудовище, Софи, я с улицы слышу, как мыши шуршат по подвалам зданий, как тараканы возятся по грязным кухням. Макс Хелмс – ребенок, мальчишка, ему впору мяч в школьном дворе гонять, а не на монстров охотиться. Тем не менее из всех переделок победителем выходил именно он. Ах! – воскликнул Аверонский со смехом. – Какой же никчемный из меня вампир!

– Так вы развлекаетесь? – с досадой прошептала Софи. – Даже здесь и сейчас? И эта поездка – тоже всего лишь часть вашей игры?

– Нет уж, здесь и сейчас я получаю удовольствие от твоего общества. И гоняться за тобой по юрмальскому пляжу – уволь. Слабоват я стал в коленках. Ведь ты сама заговорила о честности, Софи, а что есть честность, если не соблюдение правил игры? Неужели ты думаешь, что после сегодняшней поездки я смогу хоть пальцем тебя тронуть?

– А как же бесчеловечность?

– Считай, ты меня переубедила… отчасти. Надо мной возобладала сентиментальность и чувство благодарности.

– Я польщена, Александр.

– Между прочим, мы приехали.

Машина уже давно шелестела по частному сектору. Вдоль узкой дороги тянулись домики, заключенные в кольца садов, слева за ними сквозь деревья проступали здания покрупнее, справа вздымался поросший сосняком холм – то крутой, то относительно пологий. Когда холм почти сошел на «нет», Аверонский притормозил, заворачивая на просторную, укатанную машинами площадку, огороженную редкими соснами, и заглушил мотор. Поодаль стояла одинокая «копейка» кофейного цвета, в чьем багажнике самозабвенно рылся бодрый седобородый дедок в старомодном костюме. Вокруг «копейки» носилась пара детишек – носилась скорее для порядка и от скуки, чем действительно в восторге от близости моря. С появлением иномарки ребятишки, как по команде, остановились, перестали швыряться шишками и притихли.

– Местные, – заметил Аверонский, кивая на детей и мужчину. Отстегнул ремень безопасности и выбрался из машины. Софи все не решалась последовать за ним, она уже пригрелась в удобном кресле, и покидать уютный, теплый салон как-то расхотелось. Пока она сидела так, нежась напоследок и с сожалением предвкушая пронизывающий морской ветер, Аверонский обогнул капот, открыл дверцу и подал ей руку.

– Спасибо, – смутилась Софи.

Воздух пах мокрой хвоей, смолой и раскаленным металлом. Под ногами захрустели ветки, шишки и крошечные камешки, отпечатки автомобильных шин отчетливо виднелись на раскисшей и застывшей песочной грязи. Софи одернула юбку, потерла друг о дружку щиколотки, пытаясь натянуть повыше съехавшие в гармошку носки; когда Аверонский отвернулся, быстро провела ладонями по коленям, поправляя колготки. Улыбнулась топчущимся у «Жигулей» детям, их искреннему, еще не замутненному ни осуждением, ни завистью любопытству. Слишком маленькие, неискушенные, в отличие от деда, который кинул на Софи презрительный взгляд и демонстративно велел внукам не пялиться на буржуев.

Аверонский не удостоил ворчливого старика и тенью внимания.

– Идем, – сказал он, увлекая Софи за собой по узкой тропинке между соснами.

Они направились вверх, по пологому холму, мимо покрытых кустарником оврагов. Тропинка капризно виляла, подчас ее пересекали выпирающие из земли шершавые сосновые корни. Наконец, в лицо ударил холодный ветер, Софи вдохнула его, прикрыв глаза и расправив плечи, и перед ней от края до края расплескалась серое море. Сердце в груди на мгновение замерло, и Софи невольно затаила дыхание, боясь сделать шаг навстречу этой всеобъемлющей, дремлющей вселенской пустоте, боясь шагнуть за край земли и исчезнуть, погрузившись в абсолютное ничто. Аверонский стоял рядом, Софи чувствовала его восторг, граничащий с эйфорией, каким-то шестым чувством, словно растворившись в этом ветреном просторе, выпав из времени, из пространства и став причастной всем тайнам мироздания.

– Волшебное зрелище, – произнес он.

Не сговариваясь, они начали спуск. Тропинка, куда короче той, по которой пришли, влилась в широкий пляж – настоящее царство песка и света. Солнце по-прежнему пряталось за серым пологом дождевых туч, но никакие тучи не могли удержать его свет, льющийся с распахнувшихся небес. С монотонным шумом накатывали на берег волны и разбивались о камни, рассыпанные вдоль береговой кромки, и выносили из глубины длинные зеленовато-черные волокна тины в хлопьях грязной пены.