Моя милая Софи

В двадцатый раз глянув на старенькие наручные часы – опаздывает! – Софи обхватила себя руками за плечи и вдруг сквозь деревья увидела, как заворачивает к киоскам внизу, за дорогой, неизменный черный BMW. Хищный, как акула, поразительно точно отражающий темперамент своего владельца. Сердце ухнуло в глубокий, холодный колодец и там взорвалось бешеной пульсацией. Кровь прилила к лицу. Софи вскинула руки и прижала ладони к щекам. Ну вот, дождалась.

Что теперь? Спускаться? Или подождать, пока сам поднимется? Если удачно встать, снизу ее не больно-то и разглядишь.

Аверонский вышел из машины, хлопнув дверцей, и направился к киоскам. Софи наблюдала. Лохмотья мокрых октябрьских листьев на ветках деревьев почти загородили весь обзор. Что ему понадобилось у ларьков? Чебурек с «котятами»? Софи нервно хихикнула и подскочила от неожиданности. В куртке запищал телефон.

– Видишь меня? Спускайся.

Она не ответила, быстро отключив связь. Постояла, тупо уставившись на ни в чем не повинный мобильник. Вот тебе и первый ответ.

Аверонский дожидался, пока она спустится, облокотившись на машину и неторопливо доедая какой-то пирожок, завернутый в промасленный бумажный пакет. Чисто выбритый, в солцезащитных очках. Маскировался, что ли? Пытался слиться с толпой? Крайне неудачно: такую аристократическую осанку и надменно вздернутый подбородок толпа не принимала, выплевывала как чужеродный элемент.

Софи перебежала дорогу. Аверонский тем временем скомкал пакет и прицельно отправил его в ближайшую урну для мусора.

– Бумажку нужно было швырнуть на тротуар, – заметила Софи, останавливаясь.

– Зачем?

– Чтобы соответствовать новому образу. Вы же у нас теперь мажор, сын какого-нибудь столичного криминального авторитета.

Аверонский внимательно посмотрел на урну, Софи – на полоску зубов между его приоткрытыми губами.

– Для мажора уже староват, для сына тем более, – возразил Аверонский спокойно, – учитывая, что драгоценный родитель скончался в… дай бог памяти, тысяча пятьсот сорок втором.

– Ну… Все равно, – Софи неуверенно улыбнулась. Дурацкое ощущение: не видеть глаз собеседника. Аверонский тем временем распахнул перед ней дверцу машины:

– Садись.

Она не посмела ослушаться. Сама не поняла, как очутилась в «шестерке» и закинула зонт и сумку на заднее сиденье. Мысль о похищении, удушении, расчленении – полный набор леденящих кровь ужасов – лишь вскользь коснулась сознания и растворилась в ласковом, пахнущем кожей и легкой горечью мужского парфюма тепле. Сквозь ветровое стекло Софи наблюдала, как Аверонский обходит машину. Затем дверца водителя открылась, и он сел в салон. Положил руки на руль, точно раздумывая, куда поехать.

И вот тут у Софи сдали нервы. Подавшись к нему, она робко дотронулась дрожащими пальцами до его щеки и зачарованно прошептала:

– Как это возможно?

И тут же, устыдившись неуместного порыва, отпрянула.

– Как-то, – отозвался Аверонский, убирая в бардачок очки и выключенный айфон.

– Вы человек, у вас есть душа, – пробормотала Софи.

– Что ты несешь.

– А манеры улетучились вместе с черным могуществом?

– Извини. Это неожиданно. Свалилось как снег на голову и разметало все мои планы. К чертям!

– Вы всегда все планируете, Александр?

– Нет. Но такие вещи предпочел бы знать заранее и не назначать до тех пор, пока не обеспечу, самое малое, запасной аэродром. Ты любишь море?

Зачем она села в машину?! Он больше не был вампиром, а она продолжала подчиняться. Не надо про море.

– Вы хотите знать, кому я успела рассказать…

– Я хочу, – раздельно, с прорезавшимся акцентом перебил Аверонский, – провести этот день на рижском взморье в обществе милой юной девушки.

– А не слишком ли юной для… – с иронией начала Софи и смущенно запнулась под пытливым взглядом.

– Это уж тебе решать.

Ну кто ее за язык тянул! Пять веков – безумный срок, но даже если забыть о нем, отбросить, оставалось лет… тридцать шесть? Софи неуютно повела плечами: второй вариант пугал еще сильнее.

– Так значит, едем?

Софи беспомощно пожала плечами и отвела взгляд. Секунды капали в пустоту, и перед ней вдруг с необычайной ясностью начала вырисовываться ужасающая перспектива. Дикий каменистый пляж, холодные, пенистые волны и утопленница. Вооруженный до зубов своими вампирскими примочками Макс лезет в дом Аверонского, в пустой ночной квартире дядя Андрей поднимает трубку телефона. «Простите за беспокойство в столь поздний час», – произносит скорбный голос: «Однако вы должны приехать в морг для опознания тела…» Трубка падает и раскалывается, покрывается трещинами. Мама хватается за сердце, отец мчится в Ригу. А ей уже все равно: на ней белая, белая простыня…

– Александр, – Софи дернулась, схватившись за ручку двери.

Она и не уследила, как BMW аккуратно вписался в поток машин на шоссе.

– Да?

– Мне кажется, – выдохнула она, медленно откидываясь обратно на спинку сиденья и ощупью находя ремень безопасности, – я пожалею об этом.

– Постараюсь, чтобы не пожалела, – возразил Аверонский.

Софи с сомнением покосилась на него, но не дождалась больше ни слова и обреченно уткнулась в боковое стекло.