Моя навсегда

– А жаль! – расхохоталась Женька. – В Дедушки Морозы. Он богатый? Он на тебя деньги тратит? Нет, не тратит, я бы заметила. Он жадный? Он женат? Где вы познакомились? Возраст – это, конечно, ерунда. Если уж на то пошло, знаешь, сколько звезд есть такого возраста и все о них мечтают?

– Замолчи, пожалуйста, а? – Я не знала ответа ни на один ее вопрос.

– Роберту Дауни-младшему, кажется, как раз под сорок. Я бы ради него на край света пошла. Джордж Клуни. Это только верхушка списка. Владимир Машков. Вообще секс-символ. Соколов из «Маленькой Веры». Впрочем, он мне не особенно нравится, слишком какой-то смазливый. Вообще не люблю блондинов. Только брюнеты.

– А что насчет рыжих? – спросила я, просто не зная, как еще отвлечь Женю.

– А что насчет их? Я вообще никаких рыжих не знаю, кроме этого – из «Иванушек», но он вообще-то страшный.

– Значит, с ним бы ты не стала, – спросила я. – А с остальными – стала бы. Со всеми сразу или по очереди?

– Сонька, ты чего? – сощурилась Женя.

Я развернулась, вышла из-за угла, и двинулась навстречу Дмитрию Евгеньевичу. Решение было принято скорее от злости, чем под влиянием разума. Подошла вплотную, остановилась и дождалась, пока он меня заметит.

Он поднял голову. Голубые глаза смотрели рассеянно, словно он меня не узнавал, и я снова отчаянно подумала, что он тут по какому-то другому поводу. Затем Дмитрий Евгеньевич улыбнулся – эмоция узнавания.

– София Олеговна! А я вас искал.

– Да ну? Неужели? А я бы и не подумала. Ну, в таком случае, вы меня нашли. Вот она я, перед вами. Как поживаете?

– Нормально, спасибо. А вы?

– А я – аномально, – бросила я сухо. – Вы про сына хотели узнать? Он в порядке, кушает хорошо, спит тоже. Иногда даже в одиночестве. Сегодня завтракал яичницей с сыром. Он, кстати, вообще довольно хорошо питается. Овощи и фрукты, правда, редко. Зато одевается тепло, в соответствии с погодными условиями. В близких отношениях с «хорошими девушками», правда, пока замечен не был, но если такое произойдет, я могу вам телеграфировать. Вы мне только дайте номер вашего телеграфа. У вас же есть телеграф?

Женька стояла чуть поодаль, за моей спиной, и рот ее не закрывался. Я же стояла вполоборота, выпрямившись как струна, и старалась не думать, какой мешковатый на мне свитер и что на левой его половине огромное пятно от кофе. Пятна от кофе были на всей моей одежде, Митька говорил, что я оставляла их как автографы.

Ласточкин посмотрел в сторону, на Женю, и задумчиво поднес пальцы к губам. Затем тряхнул головой и посмотрел на меня с вызовом.

– Что-то еще?

– Температуру ему я не мерила. Боялась вызвать подозрения. Говорят, есть такие приборы, которые измеряют температуру на расстоянии. Если вы мне такой прибор раздобудете, я вам и температуру смогу передавать.

– И что мне теперь с этим делать? – спросил он.

– С чем? – опешила я. – С температурой?

– С тем, что я вас явно чем-то задел и обидел, хотя и в мыслях не держал, – сказал он так просто, что совершенно меня обезоружил.

Разве можно вот так брать и говорить, что думаешь? Это противозаконно. Сквозь злость проступили страх и паника. Я не справлюсь, нужно было бежать, зачем я к нему вышла? Как сохранить гордость, когда я с трудом могу дышать даже в бумажный пакет.

– Зачем вы пришли? – спросила я.

Вопрос стоил мне всех моих сил, а к ответу я оказалась не готова.

– Я не знаю, – сказал он и замолчал.

Мы стояли и молчали; мое сердце выпрыгивало из груди, а он казался спокойным и безмятежным. Впрочем, я не знала, как выгляжу со стороны.

– Вы не знаете?

– Я искал предлог. Если бы вы что-то у меня забыли, я бы этим воспользовался, но вы ничего не оставили, кроме фантиков от шоколадок, София Олеговна. Я думал сделать вид, что хочу снова что-то разузнать про Диму, но нет.

– Вы больше не хотите, чтобы я родила вам внука? – спросила я.

Женька позади меня закашлялась так, словно подавилась услышанным. Мы оба, не сговариваясь, повернулись к ней, она замотала головой, все еще кашляя, и убежала на безопасное расстояние.

Мы переглянулись и расхохотались. Затем он сделал шаг мне навстречу. Близко, сантиметров десять, не больше. Вблизи его возраст заметнее, но – вот странное дело – ему идет. Не думаю, что он понравился бы мне так сильно в возрасте его сына. Думаю, показался бы ненадежным, ветреным и слишком красивым. Это были двадцать четыре очка в мою пользу. Что, кстати, ерунда и самообман. Дмитрий Евгеньевич и сегодня наверняка не знает отбоя от поклонниц любых возрастов. Таких, как я, у него – в каждом порту. В каждом кардиоцентре.

Я посмотрела ему в глаза, и его улыбка рассеялась, как туман под солнцем.

– От вас пахнет шоколадом, – заметил он и тут же смутился. – Иногда я говорю полные глупости. Вы не должны обращать на это внимания.

– Да, и никогда не должна верить тому, что вы говорите. Или говорю я. Или придавать всему этому слишком большое значение, – добавила я, выдерживая его взгляд.

– Я не думал, что найду вас, – сказал он вдруг. И раньше, чем я смогла что-то ответить, добавил, что имел в виду институт: – Новый год же.

– Но вы нашли. Чего вы хотели?