Моя охота за бабочками

Убедившись, что змея не вырвется, я крепко привязал ее голову к столбу и стал освобождать моего ловца из ее объятий. Змея обвилась вокруг его груди, и потребовалась вся моя сила, чтобы заставить ее разжать свои объятия; мне из последних сил помогал и сам пострадавший. Вынужденная оставить свою жертву, змея, как развернувшаяся пружина, в мгновение ока обвилась вокруг столба.

Я надеялся, что пострадавший поможет мне расправиться со змеей, но бедняга, бледный как мертвец, без чувств рухнул на землю.

Прежде чем заниматься змеей, пришлось приводить в чувство ловца. Я провозился с ним добрых пятнадцать минут. Но окончательно он пришел в себя лишь после того, как проглотил залпом стакан рома, который я поспешил ему поднести.

Тут я занялся змеей, которая по-прежнему угрожающе показывала зубы.

Я схватил пинцетом крупицу цианида и ухитрился засунуть ее в змеиную пасть. Через несколько секунд тело чудовища бессильно повисло. Змея сдохла. От радости я громко закричал.

Однако нервное напряжение было столь велико, что, когда опасность миновала, я стал дрожать всем телом.

Пока я старался взять себя в руки, ссыльный поведал мне свою историю:

— Я гонялся за хорошенькой Препоной (бабочка из семейства Нимфалид), которую упустил в прошлый раз. Перепрыгнул через поваленное дерево, преградившее мне путь, и вдруг от страха даже сачок выронил из рук: я увидел мокасиновую змею. Увы, было уже поздно спасаться бегством — она бросилась на меня. Я едва не упал навзничь. К счастью, она вцепилась зубами мне в куртку, и металлическая бляха на ремне спасла меня от смерти. Тут мне пришла в голову счастливая мысль схватить змею ниже головы. Но, когда змея почувствовала, что я ее сдавил, она сама обвилась вокруг меня. Тут я как сумасшедший бросился бежать к вам, господин Ле Мульт, я знал, что вы найдете способ меня спасти. И я не ошибся. Благодарю вас от всего сердца! Вы спасли мне жизнь!

— А теперь, милый, — сказал я, — помогите-ка мне снять кожу с этого страшилища.

Ловец принес из кладовой длинную доску, положил на доску змею и стал снимать с нее кожу. Я вполне доверял моему помощнику, потому что он уже набил себе руку в таких операциях, хотя никогда еще ему не доводилось иметь дело с такой громадиной.

Пока он занимался змеей, я принес склянку, в которой намеревался хранить в спирту змеиную голову.

Я попросил ссыльного прибить кожу к доске, чтобы она хорошенько высохла. Чтобы кожа не испортилась, мы засыпали ее квасцами. Кожа и голова этого очень крупного экземпляра мокасиновой змеи спустя некоторое время были преподнесены в дар Национальному музею естественных наук в Вашингтоне.

***

Скажу несколько слов о гостивших у меня двух энтомологах: американце Уильяме Шоуссе и англичанине Джеке Бернесе. Как раз во время их пребывания у меня произошли два воистину неслыханных переселения бабочек с запада на восток.

Во время первой миграции летели миллионы красавиц Урания леилюс.

У этого вида Урании передние крылья черные с зелеными разводами, отливающими металлическим блеском, а задние крылышки оканчиваются прелестными белыми шпорами, похожими на перья.

В течение четырех дней, пока длился перелет (происходил он среди бела дня, хотя известно, что эти бабочки считаются ночными), можно было с закрытыми глазами водить наудачу сачком, чтобы поймать в несколько секунд по крайней мере две-три штуки.

Я лично наловил их немного. У меня уже тогда существовали иные методы, приносившие хорошие результаты, хотя, возможно, внешне не такие эффектные. Но Шоусс с Бернесом устроили настоящее побоище. Заняв позицию на моей веранде, они каждый день уничтожали тысячи Ураний, хотя интересовались лишь редкостными по окраске экземплярами. Ради какой-нибудь одной приглянувшейся им Урании они убивали сотню, тут же бросая зря загубленных бабочек.

Благодаря их охотничьему пылу я стал свидетелем любопытного явления.

Обнаружив эту бойню, из ближайшего муравейника наползли муравьи-маниоки. Мне довелось наблюдать живописную процессию: огромные муравьи тащили мертвых бабочек в муравейник. И, пока на веранде длилось побоище, я видел, как по земле непрерывной красивой черно-зеленой лентой длиной в несколько сот метров двигалась процессия муравьев.

Стоит сказать несколько слов о приемах, которые я применял при ловле Урании леилюс еще до этого массового перелета.

Я заметил, что эта бабочка обычно пересекает реку Марони в строго определенных местах. Она подымается с западного берега (Голландская Гвиана) и летит всегда в одном и том же направлении. Я знал также, где именно она достигнет французского берега.

Таким образом, когда мне хотелось поймать несколько этих бабочек, я, заняв наблюдательный пункт в том месте, где они достигали нашего берега, ждал не более часа и без труда добывал двадцать—двадцать пять экземпляров.

Бабочки летели на расстоянии пяти —десяти метров друг от друга, всегда только по прямой линии, со скоростью птицы. Когда они пролетали мимо, я накрывал их сачком. Мою задачу значительно облегчало то, что они всегда следовали в определенном направлении.