Моя охота за бабочками

Я шел по лесной тропинке, охотясь за бабочками. В кармане у меня было несколько пузырьков и коробка с пустыми пробирками, ожидавшими будущих пленников. Вдруг на середине тропки я увидел супружескую пару — двух жуков, настоящих апокалиптических чудовищ мира насекомых. Я застыл, не в силах оторвать взгляд: это были дровосеки-титаны. Мне они показались гигантскими по сравнению с теми экземплярами, что я видел в коллекциях; на самом же деле они были больше всего на два или три сантиметра. Дело было в том, что я увидел насекомых живыми и сцепленными, причем усики их торчали вперед, а лапки были не сложены, как обычно, а распластаны. Поняв, какая небывалая добыча ждет меня, я задрожал от волнения и радости. Но как взяться за дело, я не мог придумать. У меня ничего не было ни для их умерщвления, ни для переноски. Я снял пиджак, набросил на этих чудовищ и быстрыми, осторожными движениями свернул его. Затем нарезал пучок маленьких крепких лиан, взял два носовых платка (у меня всегда было их с собой до дюжины), со всевозможными предосторожностями переложил в них жуков, снова укрыл эту импровизированную клетку своим пиджаком и, перевязав ее лианами, повесил через плечо. Вернувшись к себе, я обнаружил, что насекомые превратили мои носовые платки в клочья и, кроме того, очевидно в результате жестокой схватки, откусили друг другу по две или три лапки.

Взяв большой сосуд, я налил в него бензин и погрузил туда сначала одного, а потом другого жука. Умертвив и высушив обоих жуков, я сумел приклеить оторванные лапки на место.

***

Однажды я случайно подстрелил молодого пекари — дикое животное из рода свиней, легкое и подвижное. Я бродил по окрестностям самого отдаленного лагеря Гурдонвилль, на левом берегу реки Куру. Я уже давно облюбовал себе здесь уголки для ловли бабочек. Жатва обещала быть обильной, как вдруг я услышал шум, подобный грому. Почти в ту же минуту в пятидесяти метрах от меня возникло целое стадо пекари; их было несколько сот голов. Зная, что встреча с пекари чревата неприятными последствиями, я не мешкая взобрался на штабель кругляка. Стадо пронеслось в трех метрах, не заметив меня. Казалось, ничто не могло остановить этот дикий бег. Мне припомнились не очень-то веселые истории, которые рассказывали о пекари, и, в частности, совет: никогда не стрелять в животных, бегущих во главе стада. Зато можно было без малейшего риска стрелять по арьергарду, ибо пекари никогда не возвращаются. Как ни стремительно неслось стадо, я успел выхватить из-за пояса револьвер, с которым не расставался, и выпустить шесть пуль в отставших животных. Думаю, что я ранил несколько штук, а одного, которому попал в голову, убил на месте.

Когда пекари скрылись, я поспешил к своей добыче. Это был совсем молодой пекари, и я даже пожалел его. Правда, меня утешала мысль, что в лагере у нас уже несколько дней не было свежего мяса и товарищи обрадуются моей добыче.

***

Хотя все дни мои были заполнены трудом, я иногда тяжело ощущал одиночество. Особенно страдал я в часы трапез. Как бы мне хотелось, чтобы напротив меня за столом сидел друг, с которым я мог бы беседовать, делиться впечатлениями и мыслями! Нетрудно поэтому понять, как я обрадовался, когда примерно через полгода после моего приезда в Рош-де-Куру мне нанес визит вновь назначенный туда военный врач, очень милый молодой человек. Он вручил мне письмо от моего отца, рекомендовавшего нового коллегу.

«Доктор Пьер, — писал мне отец, — очень интересуется изучением насекомых; прошу тебя, помоги ему. Уверен, что ты найдешь в нем полезного и приятного соратника в общем деле».

Конечно, я не отказался от роли «наставника», потому что молодой врач сразу внушил мне симпатию. Он поселился в соседнем павильоне, прилегавшем к моему дому, и мы решили вести общий стол.

Вскоре мы сделались друзьями, и жизнь пошла веселее. Во время наших охотничьих вылазок мы подолгу беседовали о предметах, которые страстно интересовали нас обоих. В нашем распоряжении были две верховые лошади — Султан и Ноэль. Я предпочитал более горячего Ноэля, доктору Пьеру полюбился покладистый Султан.

Однажды доктора Пьера вызвали к умирающему на ферму, расположенную от нас в двадцати километрах. Вместо Султана ему пришлось оседлать Ноэля.