Моя особенная девочка. Я тебя нашел

— Я люблю тебя, Макс, — ее голос дрожит и рвется. В глазах чертики растекаются счастливыми лужицами и зажигают бенгальские огни. Иначе я не могу объяснить таких ярких искорок в ее красивых глазках.

Нацеловавшись, гуляем по дому. Я показываю Ане гостевую спальню, но мы оба понимаем, что спать она будет у меня.

Завожу ее в свою спальню. Аня оглядывается и выдает самое странное, что я когда-либо слышал от девушки в своей комнате:

— А где носки? — она удивленно хлопает ресницами, рыская взглядом по полу.

— Какие носки? — подбираю упавшую челюсть.

— Грязные, — с уверенностью заявляет эта блондинка. — Обязательно должны были быть.

— Даже так? — давлюсь смехом.

— Угу, — уверенно кивает. — То, что нет постеров на стенах, я даже рада. Но вот носки…

— Я понял, грязные носки — это святое, — честно стараясь не заржать, стягиваю с себя носки, комкаю и бросаю на пол. Не то, чтобы они очень грязные, но день я в них как-никак провел. — Так лучше? — чувствую, как уголки губ сами собой ползут вверх.

— Да! Вот теперь гармония. Типичная мужская спальня, — заявляет Каменская, а я со смехом сползаю по стенке прямо на пол.

Наржавшись до боли в мышцах, заказываю для Ани овощные роллы, а себе пиццу, я же не на диете. Пока ждем доставку, устраиваемся на кровати с учебниками, разбираем примерные задания к предстоящим экзаменам.

После ужина играем в приставку, устроившись на полу у кровати. Меня отвлекает звонок Анюткиного папы. Он проверяет, все ли у нас нормально и убеждается в том, что его дочь со мной. Показалось, Вадим Юрьевич не особо трезвый. Но не это меня удивило, а звонок матери, прилетевший где-то через час.

— Максик, не жди меня сегодня, — сообщает она. — Вы же там сами справитесь? Кушали? Занимались?

— Конечно. А ты куда собралась? К своему этому? — напрягает.

Она молчит недолго.

— Нет, Макс, я не с Андреем. Пока не могу сказать, меня попросили. Потом, ладно?

— Окей.

— Макс, не злись только. И будь умницей, мой взрослый и ответственный сын, — делает акцент на слове «ответственный».

— Проверять будешь?

— Не буду, Макс. Мы же договорились. Если что, я на связи. И не сидите долго.

— Хорошо. Приятного вечера, — чуть отпускает. Ее тоже, по голосу слышу.

Мы прощаемся. Возвращаюсь на пол к Ане и хватаюсь за джойстик. Мы же не просто так играем. Проигравший выполняет желание, и пока она увлеченно смотрит в экран, я смотрю на нее и поддаюсь, намеренно врезаясь своей виртуальной машинкой в стопку шин недалеко от финиша.

— Ааа! Ура, я выиграла! — пищит Каменская, подпрыгивая на попе.

— Умничка, — обнимаю ее, тяну на себя и усаживаю верхом. — Теперь я слушаю твое желание.

Глава 24

Макс

Я понимаю, что играть с Каменской в такие игры опасно. У этой девчонки в голове возникают крайне сумасшедшие идеи, и я бы загадал нечто очень приятное для нас обоих, но мне чертовски интересно, чего захочет она. Чертики в ее глазах совещаются. Анютка улыбается, хитро щурясь, и задумчиво водит пальчиком по моей щеке.

— Научи меня водить машину, — вдруг заявляет совершенно серьезно.

— Нет, — качаю головой. — Давай еще варианты.

— Макс, это нечестно!

— Нет, я сказал. Тебе мало было проблем, связанных с тачками? Решила вляпаться снова?

— Зануда! Никуда я не буду вляпываться. Просто хочу научиться водить, — смешно надувает щеки. — Ладно! — подозрительно быстро сдается. — Не хочешь учить вождению, тогда… — стучит пальчиками по моему плечу. — Тогда будешь танцевать вальс на выпускном в костюме пингвина.

— Почему пингвина? — давлюсь смехом.

— А почему бы и нет? Это же мое желание! — и сама едва не смеется в голос.

— Хрен с тобой, — вздыхаю, — будем учиться водить. Но! Сначала ты мне поклянешься, что никуда больше не станешь влезать.

— На крови? — хихикает мелкая язва.

— Да хоть бы и так, — упрямо смотрю ей в глаза, стараясь быть серьезным.

Она поднимает вверх раскрытую ладошку, выдыхает, натягивает на личико маску серьезности и важности момента. Еще раз выдыхает и произносит:

— Я приношу клятву Максимилиану Авдееву, рыцарю ордена деревянных буратин. Клянусь, что приобретённые навыки вождения буду использовать только в мирных целях. Не давить котиков, не врезаться в столбы и преклоняться перед светофорами и зебрами. Уважать сотрудников дорожной полиции, не материться за рулем, #яжедевочка, и слушать в салоне только классическую музыку. Аминь.

Я много чего хотел ответить и серьезный вид держал ровно до котиков, потом все. Глазки задергались, плечи затряслись, а она продолжает сохранять важную моську и даже пытается сделать обиженный вид, но я уже просек, с кем тут надо общаться. Черти в ее глазах перестали совещаться и теперь просто валяются в истерике, дрыгая всеми копытами в воздухе. Глазки горят, щечки розовые.

— Люблю тебя, — только и могу выдавить из себя, роняя ее на пол. Придавив собой, смотрю, как слетает маска с ее очаровательного личика и кровь с новой силой приливает к губам и щекам от смущения.

— Макс…

— Шшш, — целую ее в нос. — Не бойся. Я ничего страшного с тобой не сделаю. Хотя очень хочется.