Моя последняя слабость (СИ)

Ватсон лишь кивнул и вместе с Холмсом свернул к прилавку. Оплатив два бумажных кулька с орехами, пахнущими теплом и сладковато-горьким ожиданием, Шерлок протянул один из них Джону и остановился, пробуя теплый и липнущий к пальцам миндаль на вкус. С явным удовольствием съев несколько сладких орехов, он облизнул пальцы по старой детской привычке, чем заставил наблюдавшего за ним спутника закашляться.

— А куда мы идем, Джон? Теперь скажете? — Холмс смотрел на него с явным интересом, и Ватсон решил, что уже можно назвать конечную цель их прогулки.

— Через пару кварталов мы выйдем к небольшому медицинскому центру, где проходят лечение дети, больные онкологическими заболеваниями. Я работаю в нем волонтером. Думаю, что вы тоже не откажетесь поучаствовать в их жизни. Но если я ошибся, то прошу прощения, — Джон серьезно смотрел на Шерлока, ожидая его ответа.

— Вы удивили меня, Джон. Пойдемте, становится холодно.

Шерлок поманил его за собой и легко зашагал вниз по улице. Джон поспешил следом — он никак не мог понять этого мужчину, который был готов иронизировать и противиться любому сказанному поперек ему слову и в то же время мог запросто согласиться на совершенно неожиданное предложение. К медицинскому центру Ватсон подходил уже в полной уверенности, что постарается извлечь из этой встречи все, что возможно в его ситуации.

Через три часа они вышли из крутящихся дверей центра уставшие, но довольные. Шерлок смешно морщил нос, стараясь элегантно завязать помятый шарф, а Джон пытался застегнуть заевший замок на все той же болотного цвета куртке. Победив молнию, он поднял голову и взглянул на Холмса — тот был немного взъерошен, но очевидно счастлив: серо-зеленые глаза сияли, а по губам то и дело пробегала теплая улыбка, какой Джон до этого еще ни разу не видел.

— Мне кажется, или вам понравилось тут, Шерлок? — осторожно поинтересовался Джон, боясь испортить момент. Но тот поднял на него взгляд и пристально посмотрел, выискивая ответы на неизвестные доктору вопросы.

— Понравилось. Даже слишком. Как бы не записаться в волонтеры самому, — улыбнулся Шерлок, продолжая изучающе смотреть на Джона.

— Вас это пугает? Или помогать детям вот так — неприлично в ваших кругах?

Холмс усмехнулся, понимая, к чему клонит собеседник, но решил не обижаться: в чем-то он был прав. Пожав плечами, Шерлок вытащил из кармана телефон и проверил состояние входящих: вызовов не было. Он довольно кивнул и вновь обратил внимание на Джона.

— Меня не интересует, как остальные проводят свои жизни, — они сами отвечают за каждый прожитый день. Однако, я не уверен, что гожусь для подобной работы: во мне слишком мало этой самой жизни, мне нечего дать этим детям. Понимаете, Джон? — откровение было незапланированным, а потому — намного более ценным, чем целый вечер разговоров ни о чем.

— Вы подарили им надежду и свое время, Шерлок. Это бесценно. И как раз в этом они нуждаются больше всего, — Джон говорил абсолютно серьезно, медленно приближаясь к Шерлоку, чувствуя его напряжение.

— Времени у меня достаточно. И если вы правы, то это выход… — Холмс задумчиво взглянул на небо, затянутое темными снеговыми тучами.

Он вспомнил счастливые глаза тех детей, когда они с Джоном ввалились в их игровую комнату в смешных масках зверей и со связками шаров в руках. Бледные, уставшие, но все еще верящие в чудеса, эти дети с такими отзывчивостью и весельем потянулись к ним, что Шерлок сначала немного растерялся. Маленькие дети всегда внушали ему некий страх: они были чисты, в отличие от всех взрослых. А еще его спутник был прав: детям нужна надежда и вера в то, что все будет хорошо. Его жизнь была ценна только бесконечностью отпущенного ему времени, у тех детей его совсем не оставалось — это показалось ему кощунственным.

Глаза ребенка, полные страха и в то же время надежды на чудо, он всегда считал самым страшным оружием. Шерлок помнил, как смотрела на него Марта в тот день, когда они похоронили Ирэн на небольшом кладбище у маленького городка Илкли, где она родилась и выросла.

Северо-Западная Англия. Илкли. У ворот кладбища стоит небольшая группа людей, ожидая, когда они смогут в последний раз посочувствовать вдовцу и уехать из этого траурного и печального места.

Шерлок Холмс и его приемная дочь Марта Холмс идут по ухоженной дорожке кладбища между могилами, все больше удаляясь от последнего приюта Ирэн Холмс. Девочка крепко сжимает руку отца и отчаянно замедляет шаг, стараясь всеми способами удержать Шерлока на кладбище хотя бы еще несколько минут. У ворот он останавливается и опускается перед Мартой на одно колено, пачкая брюки о тающий снег, что слишком рано выпал в этот год.

— Марта, чего ты боишься? — ему трудно говорить, но полные слез глаза дочери заставляют его переступать через собственные эмоции. Однако девочка лишь жмется к нему, обнимая за шею и прижимаясь щекой к его щеке. Шерлок крепко обнимает дочь и добавляет шепотом ей на ухо: «Я с тобой, не бойся».