Моя прекрасная принцесса

Зато его отвлекли совершенно неприличные картинки того, как может выглядеть тело Джиллиан без всей этой одежды. Он заставил себя перевести взгляд с изящной фигурки на лицо девушки. К несчастью, оно было таким же соблазнительным, как и тело. Влечение к его подопечной становилось настоящей проблемой, поскольку гулявшие в обществе сплетни задевали его почти так же сильно, как Джиллиан.

— Прости, мама. — Джиллиан перевела взгляд на герцога. — Полагаю, вы тоже хотите меня упрекнуть. Ну так валяйте. Обещаю, я и словечка не произнесу в свою защиту. — На ее лице появилось мученическое выражение.

— Поскольку ваша матушка уже поправила вас, я сделаю вид, что ничего не слышал. Исключительно в этот раз.

— Вы просто сама доброта, сэр, — воскликнула она, сцепив руки на груди комически драматичным жестом.

Элизабет засмеялась:

— Вы и в самом деле самое забавное дитя на свете.

— Кто-то же должен нас развлекать, — сказала Джиллиан. — Господь свидетель, герцог это дело провалил. Он только и зудит насчет книги пэров и как подобающим образом положено станцевать фигуру или держать вилку. Нахожу это в высшей степени несправедливым, ведь я вынуждена слушать, не имея возможности покинуть карету.

— Мы все вынуждены слушать, — заметила Элизабет. — Я не меньше двух раз в день мечтаю выпрыгнуть из кареты, в особенности когда он начинает напыщенно вещать о темах, на которые прилично разговаривать дамам, получившим аристократическое воспитание. — Она наклонилась к Джиллиан, словно собиралась доверительно в чем-то признаться ей. — Он точно так же поступал со мной, когда я была маленькой девочкой: постоянно исправлял мое дурное поведение.

— Потому что было что исправлять, — возразил Чарлз.

— Ну, если это в привычках старших братьев, я рада, что у меня его не было, — сказала Джиллиан. — Конечно, кроме Гриффина. Он приятное исключение.

В ее глазах мелькнули веселые искорки, и Чарлза снова поразило ее оптимистичное отношение к происходящему. Большинство девушек, услышав о себе гадкие сплетни, очень расстраиваются, но Джиллиан как будто все равно.

— Ваш брат еще хуже, чем вы, — сказал герцог. — Поэтому он мне так нравится.

Элизабет снова рассмеялась, но контесса встревожилась.

— Джиллиан, ты не должна никого дразнить. Мы очень благодарны герцогу за все, что он делает для нас.

— Конечно, мама. Левертон в высшей степени добр к нам.

— Я очень и очень рад, что могу помочь, — отозвался Чарлз.

Джиллиан внимательно посмотрела на него, и лицо ее стало задумчивым.

— Я в этом очень сомневаюсь. Но, право же, вы так добры ко мне и маме. Просто не представляю, как я смогу вас отблагодарить.

Чарлзу в голову пришло сразу несколько способов, но ни один из них он бы приемлемым не назвал. Чтобы охарактеризовать их, подошло бы слово «порочные».

— Можете начать с того, что будете обращать внимание, когда я вам что-то объясняю. Как, к примеру, ведут себя на балу приличные молодые леди, а не плохо воспитанные девчонки.

— Что угодно, кроме этого, — воскликнула Джиллиан, и в ее глазах опять сверкнули озорные искорки.

Чарлз с трудом удержался от смеха. Честно говоря, он бросил попытки учить ее, по крайней мере во время поездки. Джиллиан хватало того, что она вынуждена была долгими часами сидеть спокойно, уж не говоря о том, чтобы сосредоточиться на уроках. Читала она мало, только если дорога была достаточно хорошей, и в основном романы миссис Радклиф[4].

Несмотря на веселое настроение, путешествие ее утомило. В Джиллиан бурлила беспокойная физическая энергия, требовавшая выхода. К счастью, Элизабет пришла в голову замечательная идея: научить девушку играть в карты. Чарлз был очень удивлен, что она не умеет играть. С каждым днем ему становилось все понятнее, насколько изолированную жизнь вела Джиллиан раньше. Семья любила и оберегала ее, но делала очень мало для того, чтобы подготовить девушку к светской жизни среди аристократов. Скорее всего винить за это следовало ее деда, лорда Марбери.

— У вас был большой перерыв между занятиями, мисс Драйден, — сказал Чарлз. — Но с завтрашнего дня начнем снова, причем всерьез.

Она закатила глаза.

— Пять дней в карете вряд ли можно назвать перерывом. Кроме того, я не уверена, что в этих уроках есть смысл, учитывая, что про меня говорят.

— Мы договорились, что не будем об этом ни думать, ни упоминать, — напомнила леди Джулия.

— Знаю, мама. Но последние несколько дней мне нечем было заниматься, кроме как думать. Не вижу, как я могу перестать быть Дикой Сицилийкой…

— Даже не повторяйте этого, — сурово произнес Чарлз.

— Все остальные повторяют, — вызывающе заявила Джиллиан. — И притворяться, что это не так, не лучшее решение. Лично мне кажется полным безумием верить, что мы сможем это исправить.

Чарлз прищурился, безмолвно предостерегая ее, но Джиллиан скрестила на груди руки и уставилась на него, ничуть не испугавшись, как и раньше.