Моя прекрасная принцесса

— Мне так жаль, — сказала Элизабет. — До чего это ужасно для вас обеих.

— Чувства Джиллиан по поводу гибели моего мужа очень сложны и запутанны, — продолжала контесса. — Она обладает тем, что можно назвать непомерным чувством справедливости.

— Я не понимаю, — сказала Элизабет.

— Те, кто убил моего мужа, так и не предстали перед судом. И моя дочь не смогла забыть об этом.

Чарлз вскинул брови.

— Неужели Джиллиан не исправила это сама?

— Господи, Чарлз! — воскликнула его сестра. — Не говори ерунды. Как может юная девушка предать правосудию банду убийц?

— После того как местные власти не сумели найти убийц моего мужа и прекратили поиски, Джиллиан несколько лет выслеживала их.

Элизабет приоткрыла от удивления рот.

— И что она сделала, когда отыскала?

— Убила, — буднично ответила контесса.

От лица Элизабет отхлынула кровь.

— Теперь ты понимаешь, почему я не стал рассказывать тебе подробности ее прошлого, — сухо заметил Чарлз.

— Да, правда, — согласилась контесса. — Мы старались никому об этом не рассказывать. Но то, что сделала Джиллиан, было не правосудием, а местью. И хотя она действительно убила непосредственных виновников гибели моего мужа, бандиты по-прежнему рыщут по Сицилии, требуя дань с местных аристократов и терроризируя крестьян.

Леди Джулия подалась вперед, напряженно глядя на Чарлза.

— Если бы мы остались на Сицилии, это означало бы неминуемую гибель Джиллиан. Те ужасные люди рано или поздно отыскали бы ее и отомстили. Они не успокоятся, пока не добьются своего, и неважно, как много времени у них на это уйдет. Тут задеты их честь и репутация.

— Боже милостивый! — слабым голосом произнесла Элизабет.

Чарлз и раньше знал, что положение сложное, но даже Гриффин Стил не сможет уберечь сестру, ведь впереди годы и годы.

— Значит, для Джиллиан возврата на Сицилию нет?

— Да, но она не понимает этого, — мягко сказала ее мать. — Все еще не понимает. Я надеюсь, вам удастся убедить ее, потому что мы с ее бабушкой потерпели неудачу. Может быть, это и не бросается в глаза, но она уважает вас.

В этом Чарлз очень сомневался, но разве у него был выбор?

— Отвращение Джиллиан к людям, остановившим нас сегодня, вполне понятно, учитывая ее историю. Но я все-таки не понимаю, почему она так настроена вернуть украденное. Должна же она осознавать, что это практически невозможно.

— Этот медальон подарил ей на день рождения отчим незадолго до того, как его убили. Это его последний подарок.

— Бедная девочка, — вздохнула Элизабет. — Но кажется, она еще более огорчена от потери ваших драгоценностей, верно?

Контесса кивнула.

— Муж подарил мне такой же медальон и еще несколько довольно ценных украшений. Я очень сожалею об утрате, но не могу допустить, чтобы кто-нибудь рисковал своей жизнью, стремясь вернуть их. Мне не нужны драгоценности, чтобы помнить о муже или о том, что я потеряла.

— Вы объяснили это дочери? — спросил Чарлз.

— Потратила на это весь последний час, — сказала леди Джулия. — Однако дочь не верит мне.

— Да почему же? — ахнула Элизабет.

— Потому что считает, что в огромном долгу передо мной. Помимо всего прочего Джиллиан винит в трагической гибели моего мужа себя.

Чарлз нахмурился.

— Но в то время она была еще совсем ребенком.

— Однако ребенком значительно старше своего возраста, — отозвалась контесса. — Джиллиан выросла в имении мужа. Мы часто уезжали ко двору, в Палермо, а она оставалась: предпочитала деревню, потому что там редко становилась мишенью для сплетен. — Она поморщилась. — И еще, Джиллиан таким образом избегала моего отца, который относился к ней вовсе не с той добротой, с какой следовало бы. Мы с мужем считали, что для Джиллиан гораздо лучше проводить больше времени там, где она счастлива и чувствует себя в безопасности.

«И где ей, конечно же, позволяли вести жизнь дикарки», — добавил про себя Чарлз.

Однако он знал, что заговаривать об этом бессмысленно.

— Я все же не понимаю, почему она считает себя ответственной за убийство вашего мужа.

— Джиллиан настаивала, чтобы он сделал что-нибудь с бандитами, — объяснила контесса. — Сицилийские банды опасны и безжалостны. Они терроризируют всю округу и превращают жизнь местных крестьян в мучение. Джиллиан каждый день видела этих нищих бедолаг и прониклась к ним большим сочувствием. Она хотела помочь им.

— Боже, до чего она необычная девушка! — заявила Элизабет.

— У моей дочери добрая душа, — с гордостью отозвалась контесса. — Муж постоянно поощрял ее врожденное чувство сострадания. Частично ради Джиллиан он и взялся за невыполнимую задачу избавить округу от этого бедствия. Как и она, мой муж верил, что это правильное решение.

— И тогда его убили… — с сочувствием произнес Чарлз.

— Да. На него и его телохранителей устроили засаду, когда они возвращались от соседа-землевладельца. Моего мужа и всех его людей убили.

— До чего это трагично, — пробормотала Элизабет.

Контесса кивнула.