Моя прекрасная принцесса

— Люди делают предположения насчет вашего характера, — сказал Левертон. — Подозреваю, больше исходя из истории вашей матери, чем из того, что сделали вы. Но ваше необычное поведение все усложняет. Те, кто хочет видеть худшее, видят в нем подтверждение своим догадкам.

— Пока ничего не понятно, — сухо сказала Джиллиан.

Он все еще пытался придумать, как смягчить удар, но тут ее взгляд вспыхнул пониманием.

— Ясно. Люди думают, что у меня с кем-то интрижка. Как это вульгарно и предсказуемо. — Она с отвращением покачала головой. — И как нечестно по отношению к маме. Совсем юной она случайно оступилась, и теперь ей не дают забыть об этом, несмотря на долгие годы верности моему отчиму.

— Вы являетесь живым напоминанием, хотя вряд ли можно сказать, что вы плод досадной оплошности.

Джиллиан широко улыбнулась ему.

— Как вы добры. А можно спросить, кто мой предполагаемый любовник?

Нет никакого смысла оттягивать объяснение.

— Я.

Она резко остановилась, нога ее скользнула, выбив небольшое облачко пыли.

— Это… это же нелепо! Как людям в голову пришло такое безумное предположение?

— Это не льстит никому из нас, соглашусь с вами.

Чарлз подавил порыв начать с ней спорить. Помимо того факта, что он никогда не сделал бы своей любовницей непорочную молодую женщину, имелась тысяча причин, почему они с Джиллиан не подходят друг другу. Начать с того, что они скорее всего поубивали бы друг друга в первый же месяц. Хотя нельзя не признать, что месяц с ней в постели стоил бы такого исхода.

Джиллиан энергично замотала головой, щеки ее заалели.

— Это самое нелепое предположение, какое я когда-либо слышала. Никто никогда не поверит, что кто-нибудь вроде вас захочет… ну, вы понимаете… — Она покрутила рукой. — С кем-нибудь вроде меня.

Он повел ее дальше.

— Как я уже говорил, в основе всего лежит прошлая история вашей матери. Плюс тот факт, что мы с вами очень много времени проводим вместе. Если кому-то захотелось сделать оскорбительное предположение, то я самая удобная для этого мишень.

— Да все это совершенно нелепо, — пыхтела Джиллиан.

Он еще никогда не видел ее такой расстроенной.

— Простите, моя дорогая. Я бы предпочел избавить вас от этого знания.

Она нетерпеливо отмахнулась.

— Я бы убила того, кто пустил эту сплетню. Убила бы ради моей матери и ради вас. До чего гадко думать, что вы на такое способны! Они определенно ничего о вас не знают.

Чарлз тоже пришел в бешенство, когда услышал это. Друзья никогда не поверят, что он способен на такое подлое поведение, но его удивило, как много людей из общества поверили. Он предположил, что неожиданность такого их отношения говорит в том числе о его самонадеянности, а не о качествах этих людей.

— Я разделяю ваши чувства, — сказал он. — Кроме намерения убивать, конечно. Надеюсь, у вас не появится желание устроить резню, чтобы защитить наши с контессой репутации?

— Думаю, мне пришлось бы убить половину английских аристократов, чтобы хоть что-то изменилось. Но я очень хочу узнать, кто первым пустил эту сплетню. Мистер Страттон?

— Как ни удивительно, не он. Он искренне сожалеет о случившемся и мучается угрызениями совести, что стал непреднамеренным участником этой истории.

— Тогда — кто?

— Разве это имеет значение?

— Имеет! — огрызнулась Джиллиан. — А тот факт, что вы ни за что не хотите мне сказать, приводит к единственно возможному заключению…

— Это к какому же?

— Что затеяла все это леди Летиция.

Чарлз с трудом сдержал ругательство. Чертова девчонка чересчур умна!

— Ага! — воскликнула Джиллиан. — Я так и думала.

Он поморщился.

— Это в высшей степени несправедливо, и я хотел бы уберечь вас от подобных мерзостей.

— Не могу сказать, что я сильно удивлена. Бабушка предупреждала, что раньше или позже нечто подобное может выплыть на поверхность. Полагаю, поэтому она и зудит постоянно про мое поведение.

— Наверняка. Чем ваше поведение осмотрительнее, тем меньше вероятность, что вы станете мишенью светских сплетен. И даже если слухи возникнут, люди, обладающие здравым смыслом, просто не обратят на них внимания. Конечно, если вы не будете подкидывать дров в костер.

Джиллиан покачала головой.

— Да я могу вырядиться в монашескую рясу, раздавать милостыню нищим, и все равно многие будут подозревать худшее. В глазах благовоспитанного мира я дитя, рожденное во грехе, и таковым должна оставаться. Этого от меня и ждут. Людям гораздо проще и уютнее жить со своими предрассудками, чем увидеть правду.

Ее трезвый прагматизм перед лицом такого количества зла подталкивал Чарлза к желанию придушить любого, кто обидит Джиллиан.

— Вы никогда не говорили мне, дорогая, что у вас имеется степень по философии, — сказал герцог, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

— Я философ-практик, сэр. Получаю знания посредством наблюдений, — ответила Джиллиан, коротко ему улыбнувшись. — И по этой причине меня кое-что озадачивает.

— Что именно?

— Почему леди Летиция настолько меня ненавидит, что пустила такую сплетню? Я с ней едва знакома.

— Она ненавидит не вас, — хмуро отозвался Чарлз. — Она ненавидит меня.

Глава 16

Брови Джиллиан сошлись в скептическом недоверии.