Моя революция. События 1917 года глазами русского офицера, художника, студентки, писателя, историка, сельской учительницы, служащего пароходства, рев

1 сентября (19 августа). Сегодня в 4 час. дня все офицеры были собраны в штабе полка, там полк[овник] Шаматов прочел о наступлении 8-й армии, 407 полк должен занять Витонеж, с рассветом начнется артиллерийская подготовка, интересно, чем это кончится. Производил дознание, один рядовой запалом оторвал себе пальцы, и его, наверное, предадут полевому суду. Вообще, неосторожное обращение солдат с запалами кончается очень плохо, многие отрывали себе пальцы. Некоторые делали это нарочно, чтобы избавиться от военной службы, но врачи устанавливали саморанение, и их предавали суду. Некоторых присудили к бессрочной каторге (по закону нужно было предать смертной казни, но свои офицеры пожалели их). Солдаты ухищрялись еще более: стреляли через шинель, через индивидуальный пакет, но все равно попадались. Стреляли один в другого, но благодаря тому, что один нанес другому чересчур сильное ранение, тот его выдал, а другой его – и оба пошли под суд.

2 сентября (20 августа). Насчет наступления на Витонеж ничего не слышно, и на левом фланге весь день и ночь гудела артиллерия. Был на батарее, слишком громкий трескот, когда стреляют «батарейной очередью».

Весь день ждали казначея, и лишь когда я уже заснул, то он приехал, пришлось встать и идти, получил за 2 месяца 150 руб. Играли в карты, немного выиграл.

3 сентября (21 августа). Сегодня на рассвете одного рядового 11 роты предали смертной казни через расстреляние – за побег с военной службы.

Сегодня опять идем на ночные работы, но уже за окопы, вернусь ли?

В 11 час. веч., когда совсем стемнело, наша рота тихо, по 2-е, неся лестницы, вышла из опушки леса, где ждали наступления темноты. За линию окопов не пошли, а начали позади их в 30-х[341] рыть ход сообщения. Ракеты то и дело взрывались почти рядом, слышались полночные выстрелы, но вот послышался какой-то крик и вслед за ним ружейная, затем пулеметная и орудийная стрельба, это мне напомнило собачью драку: вперед тявкнет одна, потом другая, затем соберется стая, а в заключение прибежит здоровая собачища, покрыв своим лаем всё. Скоро все затихло, послышались крики: «Свои», мы продолжали работать, места сырые, холодные, вот уж где надолго сидеть. Через некоторое время они начали палить из миномета, мы попрятались за новоиспеченный ход. Наконец часа в 2 ночи тронулись в обратный путь, в лесу было так темно, что впереди идущего ротного я не мог разглядеть, а грязища, Боже мой! Ну прямо буквально вязнешь. Уже к самому свету добрались до своего места и, подзакусив, легли спать.

5 сентября (23 августа). «В окопах»

Сегодня нас собрали в 10 час. утра, и нам было объявлено, что наши полки выступают на смену 406-го полка. В 9 час. веч[ера] наша рота выступила, присоединившись к остальным ротам 1-го батальона. Взяли с собой только шинель, плащ и оружие. Гуськом, рота за ротой вышли из лесу. Тихо перешли по одному переправу и вступили в ход сообщения. Через некоторое время все остановились, меня вызвали вперед, т. к. я шел со своей полуротой, едва-едва протискавшись мимо солдат, я повернул в другой ход сообщения. Очутившись один, я немножко заволновался и думаю: «Что, если этот ход идет прямо к немцам?» – и невольно рука полезла за револьвером, но скоро увидал вправо ход и блиндаж, там нашел офицера-бомбометчика и узнал, что блиндаж ротных дальше. Скоро я и его нашел, ротный 15 роты 6-го полка, уже старый знакомый, сдавал ротное имущество нашему ротному, а в это время роты сменялись. Через ½ часа было сообщено, что их рота ушла, они распрощались и ушли, и мы остались хозяевами на боевом участке. Вышли в окоп; я заглянул в бойницу – ничего, кроме своих проволочных заграждений. Все солдаты стояли у бойниц и смотрели в темноту ночи. Впереди были заложены секреты. На левом фланге нашего уч[аст]ка пулеметная площадка, я вылез и прислушался – но ничего не услыхал, а страшно хотелось услышать их разговор и т. п. Но, очевидно, окопы далеко, шагов за 400–450. Всю ночь ходил, проверял солдат – не спят ли? Ничего, все бодро стоят. Обошел весь участок роты, на правом фланге не было окопа, и какая-то «китайская стена» выс[отой] с 1 ½ саж., а толщиной с ½ аршина, и, конечно, немцы ее разбили, и посреди зияла здоровая дыра, а около валялись обломки навесов и блиндажей, попало миной. Через Стоход тянется высокий порыжелый, собирающийся упасть плетень, дальше переправа и район 16 роты. В общем, правый фланг укреплен коряво, надо чинить.

Когда уже рассвело, я ушел спать в блиндаж к бомб[ометчику]-офицеру и[положил] прямо под голову полевую сумку, сверху шинель и заснул крепким сном.

406 полк сменился неосторожно и шумно, отходили частями на отдых, и их хвосту досталось. Немцы так и слали туда снаряды, ракеты то и дело светили, и даже сигнальные (зелен[ые]) поверх наших окопов, прямо фланговским огнем. Но все обошлось благополучно.