Моя рыба будет жить

Профессор был ее единственной надеждой. Она смотрела на не знающие покоя пиксели и ощущала растущее нетерпение. Это смятенное чувство было уже ей знакомо, парадоксальное ощущение, которое часто охватывало ее, когда она проводила чересчур много времени онлайн, будто одна и та же сила подгоняла ее и удерживала одновременно. Как это описать? Темпоральное заикание, беспокойная апатия, чувство, будто она забегает вперед и медлит одновременно. Это напоминало ей характерную аритмичную походку больных Паркинсоном в хосписе, где ее мать провела последние месяцы жизни, то, как они резко дергались вперед и замирали, продвигаясь по коридорам в столовую и неизбежно к собственной смерти. Это было ужасное, неестественное, паническое ощущение, которое трудно передать словами, но которое, если бы она попыталась передать его типографически, выглядело бы примерно так:

прекращается

4

— Мне кажется, я схожу с ума, — сказала она. — Как тебе кажется, я схожу с ума?

Они лежали в кровати. Оливер проверял почту на айфоне. Он ничего не ответил, но Рут не заметила.

— У меня случаются предвидения, — сказала она. — Помнишь тот сон о Дзико, который я видела? Я тебе о нем рассказывала, верно? Тот первый, который был таким реальным? Она печатала что-то на компьютере, и хотя я не видела, я знала, что там написано.

Она подождала. Он не ответил, и она продолжала:

— Она написала: «Вверх, вниз, одно и то же». А потом, когда они были на пляже, Дзико сказала те же самые слова… «вверх, вниз, одно и то же». Сон я видела за неделю до того, как прочла о пляже, так откуда я это знала?

— А откуда ты это знала? — повторил он.

— Ну, это было, будто Дзико тоже отправила мне смс, только телепатически. Это безумие?

— Хм, — сказал Оливер.

— Это было похоже на предвидение. Как тебе кажется?

— Предвидения — это совпадения, которые еще не случились, — сказал он, не поднимая взгляда.

— Ну да, конечно, но это странно, правда? Что-то постоянно появляется ниоткуда, вроде этого пакета для заморозки или джунглевой вороны. Что-то исчезает, как эта статья. Я пыталась снова ее найти, но у меня не получилось. А публикация? «Журнал восточной метафизики»? Тоже исчез. Нигде не могу найти.

— Ничего обычно не исчезает просто так, — сказал он, набирая ответ указательным пальцем. — Где-то оно должно быть. А ты не можешь задать поиск по автору и узнать, где…

— Я пыталась! В том-то и проблема. Я не могу даже имени автора найти. Я могла бы поклясться, что видела его в списке на сайте академичесиких архивов, но когда я вернулась, чтобы его поискать, оно исчезло. Испарилось! И профессор Лейстико на мои имейлы не отвечает. Такое ощущение, что чем глубже я копаю, тем быстрее все исчезает. У меня просто руки опускаются!

— Может, ты слишком усердно копаешь… — предположил он.

— Это еще что значит?

— Ничего, — он тапнул по экрану, и она услышала характерный звук отосланного имейла.

— Ты меня слушаешь или почту проверяешь?

— Слушать, проверять почту, одно и то же…

— Нет, не одно!

— Ты права, — сказал он, поднимая глаза от экранчика. — Ладно, я проверял почту, и одновременно я слушал тебя, и одновременно в моей новостной ленте всплыло кое-что, что может иметь отношение к делу. И теперь у меня есть две мысли и симпатичная новость. Что бы ты хотела услышать сначала?

— Хорошую новость, пожалуйста.

— Только что получил имейл от сообщества художников из Бруклина. Они хотят опубликовать мою монографию о НеоЭоцене.

— Это же здорово! — сказала она, мгновенно забыв о своем раздражении. — А они кто?

Он смущенно улыбнулся, пытаясь не подать виду, насколько он был рад.

— Они называют себя «Друзья плейстоцена».

— Здорово.

— Да. То есть не идеально, нет. Я лично больше человек эоцена, а у них в ходу всякие новомодные идеи. Ну да ладно, ты понимаешь, какая там разница — один миллион лет, пятьдесят миллионов лет…

— Они заинтересовались. Это главное.

— Ага, — сказал он с сомнением. — Я только надеюсь, что они не исчезнут тоже.

— Не исчезнут. У них уже такая долгая история.

— Ты права, — сказал он. — «Друзья плейстоцена» — это звучит гораздо более гордо, чем даже «Журнал восточной метафизики».

— Это и была твоя мысль?

— Нет, — он повернул айфон так, чтобы ей было видно. — Во-первых, вот что появилось в моей ленте.

На маленьком дисплее была статья из «Нью Сайнс» о последних достижениях в создании кубитов для квантовых компьютеров.

Она сощурилась, пытаясь разобрать мелкий шрифт:

— И?

Оливер увеличил шрифт и показал ей. Имя исследователя заполнило весь экран: Х. Ясудани.

— О Боже мой, — вскрикнула она, резко садясь в кровати. — Ты думаешь, это он? Это возможно, правда? Или, может, опечатка. С ума сойти. Отправь мне ссылку. Я попробую выйти с ним на связь…

— Уже сделано, — ответил Оливер.

Она уже наполовину вылезла из кровати, одна нога в тапке, другая — без, готовая броситься наверх, к компьютеру, выйти в интернет, начать поиск.

— Ты не хочешь услышать мою вторую мысль? — спросил он.

— Конечно, — сказала она, шаря в поисках очков.

— Я тут просто подумал, может, в том, что происходит, есть квантовый элемент.

Она села обратно, раскачивая на ноге тапок: