Моя семья и другие звери

– Дорогой, не кричи так. Ты его пугаешь.

– Нет, как вам это нравится! Птица-слон разгуливает тут, угрожая нашей жизни, а мне говорят, чтобы я ее не пугал.

Я тихо подкрался сзади, сграбастал Алеко и снял с клюва носовой платок под оглушительный крик. Когда я его отпустил, он весь затрясся от возмущения и два-три раза щелкнул клювом, что напоминало удары хлыста.

– Вы слышали? – воскликнул Ларри. – Как он стучит зубами?

– У него нет зубов, – заметил ему Лесли.

– Не важно, чем он там стучит. Я надеюсь, мать, ты не позволишь ему оставить эту птицу? Опасная тварь. Какие глазища! К тому же она приносит несчастье.

– В каком смысле? – живо поинтересовалась мать, помешанная на суевериях.

– Известное дело. Птичьи перья в доме – то ли к чуме, то ли к помешательству.

– Дорогой, ты перепутал с павлинами.

– А я тебе говорю, альбатросы. Это общеизвестный факт.

– Дорогой, это павлины приносят несчастье.

– В любом случае он нам здесь не нужен. Это форменное безумие. Вспомни судьбу Старого Морехода[15]. Нам придется спать с арбалетом под подушкой.

– Ларри, вечно ты все усложняешь. По-моему, она ручная.

– Однажды ты проснешься с выколотыми глазами.

– Дорогой, не говори глупости. Она совершенно безобидная.

В этот момент Додо, которая не всегда поспевала за бурно развивающимися событиями, впервые заметила птицу. Громко сопя и с любопытством пуча глаза, она приковыляла и стала ее обнюхивать. В ответ выстрелил клюв, и если бы Додо вовремя не повернула голову на мой тревожный крик, то осталась бы без носа, а так клюв лишь скользнул по ее мордочке. От удивления лапа у нее выскочила из сустава. Додо втянула голову и издала душераздирающий вопль. Алеко, видимо посчитав, что у них вокальный конкурс, постарался ее перекричать и при этом захлопал крыльями так, что перевернул лампу.

– Ну, что я тебе говорил? – торжествующе воскликнул Ларри. – Не прошло и пяти минут, а он уже чуть не убил твою собачку.

Пока женщины вправляли Додо ногу с помощью массажа, Алеко с интересом за этим поглядывал. Он щелкнул клювом, словно изумляясь немощи собачьего племени, потом щедро разрисовал пометом пол и с гордостью помотал хвостом: вот, мол, оцените!

– Отлично! – сказал Ларри. – Теперь мы будем ходить по дому по колено в гуано.

– Может, вынесешь ее из дома, дорогой? – обратилась ко мне мать. – Вообще, где ты собираешься ее держать?

Я ответил, что, может быть, сделаю ей выгородку в клетке у Серок. Эта идея матери понравилась. Пока же я привязал Алеко на веранде и предупредил всех и каждого, чтобы были осторожны.

– Если на наш дом обрушится циклон, пеняйте на себя, – во время ужина заметил Ларри. – Я вас предупреждал, но вы меня не послушали.

– А почему циклон, дорогой?

– Потому что альбатросы предвещают плохую погоду.

– Теперь циклон называется плохой погодой? Первый раз слышу, – отозвался Лесли.

– Дорогой, сколько раз тебе повторять? Несчастье приносят павлины, – сокрушенно сказала мать. – Я это хорошо знаю. Моя тетка хранила в доме хвостовые перья павлина, и у нее умерла повариха.

– Послушай, альбатрос – известный горевестник. При виде его бывалые моряки теряют сознание. Мы еще увидим над нашей трубой огни святого Эльма, а однажды ночью наводнение накроет нас прямо в постели.

– Ты же говорил про циклон, – напомнила ему Марго.

– Будут тебе и циклон, и наводнение. С землетрясением и извержением вулкана в придачу. Взяв этого зверюгу, мы бросили вызов Провидению.

– А кстати, где ты ее взял? – спросил меня Лесли.

Я рассказал о своей встрече с Кости (без упоминания водяных змей, поскольку для Лесли змеи в принципе были табу), который отдал мне чайку.

– Ни один человек в здравом рассудке не сделает такой подарок, – заметил Ларри. – Кто он, этот Кости?

Не подумав, я брякнул, что он заключенный.

– Заключенный? – переспросила мать дрогнувшим голосом. – Это в каком смысле?

Я объяснил, что его отпускают домой на выходные, потому что тюремные власти Видо ему доверяют. И добавил, что завтра утром я с ним иду на рыбалку.

– Я не уверена, что это хорошая идея, – сказала мать. – Ты даже не знаешь, что он натворил.

– Да прекрасно я знаю, что он натворил, – с негодованием отверг я подобные домыслы. – Он убил свою жену.

– Убийца? – ужаснулась мать. – И он разгуливает по окрестностям? Почему его не повесили?

– Здесь смертная казнь существует только для бандитов, – пояснил Лесли. – Три года за убийство и пять лет за браконьерство.

– Бред! – возмутилась мать. – Первый раз такое слышу.

– Вот такая у них иерархия. Рыбешки будут поважнее, чем женщины, – подытожил Ларри.

– Я не допущу, чтобы ты разгуливал с убийцей, – обратилась ко мне мать. – Он может перерезать тебе горло.

После часового спора и уговоров она все же разрешила мне отправиться с ним утром на рыбалку, но с одним условием: Лесли пойдет со мной, чтобы хорошенько рассмотреть этого Кости. Словом, рыбалка состоялась, и, когда мы вернулись с уловом, которого с лихвой должно было хватить Алеко на пару дней, я пригласил своего нового друга к нам на виллу, чтобы мать составила о нем собственное мнение.