Моя семья и другие звери

Вообще же, если ей не докучал Ларри, весна для матери означала бесконечное разнообразие свежих овощей, с которыми интересно поэкспериментировать, и всевозможные цветы, которые она с удовольствием сажала в саду. Из кухни долетали запахи новых блюд – супов, тушеного мяса, закусок и приправ, каждый раз насыщеннее, ароматнее и экзотичнее предыдущих. У Ларри были проблемы с желудком. С презрением отвергая простое решение – есть поменьше, – он раздобыл огромную жестяную банку пищевой соды и с важным видом сопровождал каждый прием пищи некой дозой.

– Дорогой, зачем ты столько ешь, если у тебя потом расстройство? – недоумевала мать.

– Есть меньше – значит не уважать твою готовку, – льстиво ответил Ларри.

– Ты жутко растолстел, – вступила Марго. – Это вредно для здоровья.

– Глупости! – дернулся Ларри. – Мама, разве я растолстел?

– Я бы сказала, что ты немного прибавил в весе, – признала мать, окинув его критическим взглядом.

– Это твоя вина, – последовала неблагоразумная отповедь. – Ты меня искушаешь своими ароматными деликатесами. Ты меня доведешь до язвы. Придется мне сесть на диету. Какая есть хорошая диета, Марго?

– Ну, – та с воодушевлением оседлала свой любимый конек, – ты можешь попробовать салат с апельсиновым соком – отличная штука. Сырые овощи с молоком – тоже хорошо, но подействует не сразу. Или вот вареная рыба с хлебом из непросеянной муки. Это я еще не пробовала, так что не знаю.

– О господи! – На лице Ларри отразился неподдельный шок. – Это такие диеты?

– И очень даже хорошие, – заверила его Марго. – Я попробовала диету с апельсиновым соком, и мои прыщики как рукой сняло.

– Нет, – твердо сказал Ларри. – Я не собираюсь превращаться в дурацкое парнокопытное, продирающееся между плодовыми деревьями или овощными наделами. Вам всем придется смириться с мыслью, что я от вас уйду молодым человеком, страдавшим от ожирения сердца.

В следующий раз он из предосторожности принял большую дозу соды до приема пищи и позже горько посетовал, что у еды был какой-то странный привкус.

На Марго весна всегда влияла плохо. Собственная внешность, которой она и так уделяла повышенное внимание, весной превращалась в навязчивую идею. Хотя груды чистой одежды уже заполонили ее спальню, а бельевая веревка провисала под тяжестью свежепостиранных вещей. Пронзительно и фальшиво напевая, она расхаживала по дому со стопками тонкого нижнего белья или с флакончиками духов. Она использовала любую возможность, чтобы проскочить в ванную, увешенная белыми полотенцами, и, если ей это удавалось, извлечь ее оттуда было не легче, чем пиявку из расщелины. Все домашние по очереди орали и барабанили в дверь, в ответ получая заверения, что она уже заканчивает, но наш горький опыт говорил о том, что этим словам грош цена. В конце концов она выходила, сияющая и безупречная, и с тихим мурлыканьем удалялась позагорать в оливковой роще или поплавать в море. Во время одной из таких вылазок она познакомилась со смазливым молодым турком. С непривычной для себя скромностью Марго даже не обмолвилась ни с кем из домашних, что купается вместе с этим образцом совершенства, и, как сама позже призналась, она посчитала, что это будет никому не интересно. Раскрыл ее тайну, конечно же, Спиро. Он заботился о благополучии Марго с усердием святого Бернарда, и она практически шагу не могла сделать без того, чтобы это стало ему известно. Однажды утром Спиро улучил момент, когда мать была в кухне одна, и, убедившись, что их никто не подслушивает, глубоко вздохнул и поведал ей новость.

– Я очень жалею сказать вам об это, миссис Даррелл, – зарычал он вполголоса, – но мне казаться, что вы должен знать.

Мать уже успела привыкнуть к конспирологическому подходу, с каким Спиро сообщал ей те или иные сведения о членах семьи, и перестала на это реагировать.

– Ну что там еще, Спиро? – спросила она.

– Мисси Марго, – печально изрек он.

– Что такое?

Спиро с озабоченным видом поозирался.

– Вы знать, что она встречаться с мужчина? – произнес он зловещим шепотом.

– Встречается с мужчиной? Ну… э… да, я знаю, – отважно соврала мать.

Спиро подтянул повыше брюки и приблизил к ней лицо.

– Но вы знать, что он турка? – это было сказано со свирепостью, от которой холодела кровь.

– Турок? – рассеянно повторила мать. – Нет, этого я не знала. А что тут такого?

У Спиро от ужаса округлились глаза.

– Матерь Божья, вы спрашивать, что тут такого? Он турка! Нельзя девушка доверять турка. Он перерезать ее горло. Я клянусь Бог, миссис Даррелл, это есть опасно. Мисси Марго плавать вместе с турка!

– Хорошо, Спиро, я с ней поговорю, – успокоила его мать.

– Я подумать, что вы должен знать. Но вы не волноваться… если он ее обижать, я этот мерзавец душить.