Моя семья и другие звери

– Это было что-то жуткое! – согласилась мать. – Мы вышли из кинотеатра, и я подумала: «Сейчас возьмем такси», но нет, он нас запихнул в дурно пахнущий экипаж. Надо быть сумасшедшим – проделать такой путь в экипаже! Мы ехали не знаю сколько, несчастная лошадь еле стояла на ногах, и все это время я старалась быть вежливой, хотя умирала от чесотки и от жажды. А этого болвана хватало только на то, чтобы скалиться на Марго да распевать по-турецки любовные песенки. Хотелось дать ему тумака. Я думала, мы никогда не доедем. Даже у подножия нашего холма мы не сразу от него избавились. Он пытался нас проводить, вооруженный огромной палкой. В это время года, сказал он, лес кишит змеями. Когда я наконец увидела его спину, у меня душа возрадовалась. В будущем, Марго, ты уж постарайся выбирать себе дружков более тщательно. Еще одного такого вечера я просто не выдержу. Я до смерти боялась, что он проводит нас до дверей, и тогда придется его пригласить в дом. Казалось, он никогда не отлипнет.

– Тебе следовало напустить на себя грозный вид, – сказал Ларри.

Для Лесли приход весны означал хлопки крыльев появившихся горлиц и лесных голубей и промельки зайца среди миртов. И вот однажды, обойдя несколько оружейных магазинов и обсудив кучу технических деталей, он с гордостью принес домой двустволку. Первым делом, уйдя к себе, он ее разобрал и начал чистить, а я стоял и наблюдал за этим, не отрывая глаз от поблескивающих стволов и приклада, жадно вдыхая насыщенный тяжелый запах ружейного масла.

– Хороша, а? – ворковал он, разговаривая не столько со мной, сколько с самим собой, и глаза у него при этом сияли. – Просто прелесть.

Он ласково погладил шелковистую поверхность. А потом вдруг вскинул к плечу ружье и проследил за полетом воображаемой стаи под потолком.

– Паф!.. паф! – выкрикнул он, дергая на себя двустволку и как бы имитируя отдачу. – Из левого, из правого, и обе подбиты!

Напоследок он протер ружье масляной тряпочкой и аккуратно поставил его в угол, рядом с кроватью.

– Ну что, завтра попробуем поохотиться на горлиц? – спросил он меня и, разорвав пакет, высыпал на кровать алые патроны. – Они обычно прилетают около шести. Холм по ту сторону долины – самое подходящее место.

На рассвете мы с ним быстро проскочили сутулящиеся в тумане оливы и долину с поскрипывающими миртами, влажными от росы, и поднялись на небольшой холм. Там мы притаились, скрытые по пояс виноградной лозой, и стали ждать, когда окончательно рассветет и появятся птицы. Вдруг бледное утреннее небо окрасилось темными пятнышками; они летели быстро, как стрелы, и вскоре послышались частые хлопки крыльев. Лесли ждал, твердо стоя на расставленных ногах, ружье на бедре, напряженный поблескивающий взгляд прикован к птичьему полету. Горлицы все приближались, и казалось – вот сейчас пролетят мимо и скроются за серебристыми подрагивающими оливами. Но в последний момент ружье сделало непринужденный мах, так что блестящие, как панцирь жука, стволы уставились в небо, и следом раздался выстрел, словно в тихом лесу треснула здоровенная ветка, а за ним пронеслось короткое эхо. Горлица, еще минуту назад такая шустрая и целеустремленная, безжизненно шлепнулась на землю, так что взвились несколько мягких желтовато-коричневых перьев. Когда число горлиц, висящих на ремне окровавленными тушками с мирно остановившимся взглядом, достигло пяти, Лесли закурил, надвинул шляпу на глаза и сунул ружье под мышку.

– Ну все, довольно, – сказал он. – Дадим этим чертовкам передышку.

Мы повернули назад через исполосованные солнцем оливковые рощи, где зяблики розовели в листве, словно сотни мелких монет. Нам встретился пастух Яни, гнавший коз на выпас. Его смуглое лицо с пожелтевшими от никотина усищами сморщилось и выдало улыбку. Из складок овчинной одежки он выпростал в приветствии узловатую руку и своим зычным голосом произнес чудесные греческие слова:

– Chairete, chairete, kyrioi… будьте счастливы!

Козы, наводнившие оливковую рощу, перекликались, как бы заикаясь, а на шее у вожака ритмично позванивал колокольчик. Зяблики, возбудившись, мелодично отвечали. Среди миртов малиновка, выпятив грудь и сделавшись похожей на мандарин, выдала свою руладу. Остров утопал в росе и сиял в утренних лучах, распираемый от избытка жизни. Будьте счастливы! Да как не быть в такую пору?

Семейный разговор

Только мы обустроились и начали получать удовольствие от жизни на острове, как Ларри, с характерным для него великодушием, написал всем своим друзьям и пригласил их приехать и пожить у нас. Мысль о том, что на этой вилле может разместиться только одна семья, очевидно, просто не пришла ему в голову.

– Я пригласил несколько человек на недельку, – однажды утром сказал он матери как бы между прочим.

– Очень мило, дорогой, – откликнулась она, как-то не задумавшись.

– Я подумал, что нам пойдет на пользу компания умных, мыслящих людей. Иначе мы можем закоснеть.

– Я надеюсь, они не слишком высоколобые.