Моя судьба. История Любви

Спонсором этого концерта была авиакомпания «Эр Франс», он был устроен в пользу людей, ставших инвалидами в результате эксцессов времен «культурной революции». Глава их ассоциации — сын самого Дэн Сяопина, выброшенный из окна хунвейбинами. Он до сих пор не оправился от полученных увечий и принимал меня в военном госпитале, сидя в больничном кресле на колесах. Он горячо поблагодарил меня за 37 000 юаней (примерно 102 000 франков), которые принес концерт. Об этом сообщили газеты. Мы присутствовали на многих приемах; особенно мне запомнился банкет в старинной гостинице, сохранившей роскошное убранство начала века, там приглашенным предлагали отведать 23 блюда!

Остался в памяти и обед, устроенный Пьером Карденом. Сам он, к сожалению, приехать из Парижа не мог и потому не услышал тоста, который я произнесла в память о генерале де Голле (если б не генерал, вряд ли бы я попала в Китай), не услышал он и то, как я пела дуэтом с министром культуры знаменитую и столь популярную в этой стране песню о цветке жасмина. Каждый вечер, когда я исполняла ее в концерте, в зале раздавались возгласы «браво» и зрители хором негромко подхватывали ее.

Эту восхитительную поездку омрачило одно печальное обстоятельство: Джонни заболел. У него сильно повысилась температура, и его надо было положить в больницу. Приехавший с нами врач обратился за помощью к местным властям: необходимо было срочно сделать различные анализы и рентгеновские снимки. Главный врач больницы, очень славная женщина, взяла его под свое наблюдение. Я очень тревожилась за дядю Джо: он был так слаб, что двум мужчинам пришлось отвести его к машине и сопровождать в больницу; но, тем не менее, по вечерам мне приходилось петь. И присутствовать на официальных приемах. И при этом, по примеру китайцев, улыбаться.

В платье от Пьера Кардена

Стоит упомянутъ о моих туалетах — они от Пьера Кардена… В моих глазах Пьер Карден — гений. Я стремилась выступить перед публикой во всеоружии, а в арсенале певицы платье играет не последнюю роль.

Женщина-врач за четыре дня поставила Джонни на ноги. Мы хотели ее отблагодарить и пригласили на один из моих концертов. Она решила посетить концерт в день своего отдыха. По техническим причинам представление перенесли. Мы попытались ее об этом предупредить. Телефона у нее дома не было. Узнали адрес, она жила в отдаленном квартале, куда не так-то просто было добраться. Посланный туда шофер так и не сумел ее разыскать. Джонни чуть было снова не заболел от огорчения.

Наш последний день в Пекине походил на марафон: следовало непременно завершить съемки для телевидения. Я все дни была так занята, что не могла найти времени, чтобы осмотреть то, что осматривают все, кто приезжает в Китай, — «Запретный город»!

В тот день я встала в четыре утра. Матита вымыла мне голову шампунем и уложила волосы. В шесть часов мы были уже перед северным входом в «Запретный город»; здесь жители Пекина на восходе солнца занимаются своеобразной гимнастикой. Этот национальный вид спорта называется «тайцзы»; им занимаются тут вместе (и молодые люди, и старики, словом, почти все), но каждый на свой лад и в собственном ритме, не оглядываясь на соседа. Эта гимнастика не похожа, совсем не похожа ни на шведскую гимнастику, ни на аэробику! Движения в ней очень медленные, очень плавные, необыкновенно гибкие, совершают их без перерыва, переходя от одного к другому. Этим зрелищем любуешься, как танцем в постановке Бежара. С удивлением наблюдаешь, что люди в повседневной будничной одежде начинают трудовой день своего рода обрядом; я воспринимаю его как немую молитву, обращенную к Тому, кто позволил нам родиться и поддерживает в нас жизнь. Такой же гимнастикой занимаются и в других местах — в городских парках и даже на улицах. Но особенно впечатляет она тут, у северного входа в «Запретный город». К тому же — для французского и для китайского телевидения — было приготовлено особое зрелище. Завершив занятия «тайцзы», большая группа людей начала повторять те же движения все быстрее и быстрее, превращаясь на наших глазах в грозных бойцов. Для достижения большего эффекта человек 20 вооружились саблями к полному восторгу толпившихся вокруг зрителей.